72 
2
— Папа, как ты определяешь, что вот эта женщина тебе подходит?
— Как я определяю или как вообще определяют?
— Как мне это определить?
Треслав был доволен, что Родольфо выказал какой-то интерес к женщинам и даже задумался о поиске подходящей пары.
— Сердце тебе подскажет, — сказал он, накрыв ладонью руку сына.
— Пардон за мой непарижский прононс, но это полная хуйня, — вступил в разговор Альфредо.
Они, впрочем, находились не в Париже, а на Итальянской Ривьере, поедая пасту на веранде отеля и рассматривая женщин у бассейна. Треслав таки выбрался в отпуск, о необходимости которого говорили ему Финклер и Либор, но выбрался он в сопровождении сыновей, чего не ожидал никто. Эта идея принадлежала самому Треславу — пятидневная поездка, спешно устроенная и полностью оплаченная отцом, в течение которой сыновья будут вкусно есть, наслаждаться теплом средиземноморской осени и смогут наконец получше узнать друг друга, тогда как Треслав попытается очистить свою голову от всякой ерунды, засорявшей ее в последнее время.
— Почему ты так считаешь? — спросил он Альфредо.
— А ты взгляни, к примеру, вон туда. И только не говори, что, с кем бы ты сейчас ни был, ты не захочешь урвать кусочек этого.
— Ее, — поправил Треслав.
— Ну да, ее.
— Я в смысле: ее.
Альфредо уставился на отца в недоумении.
— Ты назвал женщину «это» — «кусочек этого». А надо говорить: «ее».
— Черт возьми, папа, я думал, мы сюда приехали, чтобы расслабляться, а не нудить. Пусть будет «ее». Посмотри на ее фигуру: длинные ноги, плоский живот, маленькая грудь. Заполучив такую топ-модель, ты уверен, что и смотреть не захочешь на других женщин. А теперь взгляни вот на это… то есть на нее — роскошные формы, большие сиськи, полные бедра, — и через минуту уже будешь удивляться, что такого ты находил в той худышке.
— Да ты прямо философ, — сказал Треслав. — Небось опять листал «Декарта и флирт» дядюшки Сэма?
— А сам ты, можно подумать, образец постоянства, — сказал Родольфо. — Мама говорила, что ты ни с одной женщиной не прожил больше двух недель.
— Мало ли что говорит твоя мама.
— Моя говорила то же самое, — сказал Альфредо.
— Они частенько сходятся во мнениях, — проворчал Треслав и заказал еще одну бутылку монтальчино.
Он хотел их немного побаловать, дать своим сыновьям то, чего им не хватало. Да и себя побаловать заодно. Прочистить мозги. Эти слова он употреблял постоянно. Прочистить мозги.
После обеда Треслав улегся в шезлонг с книгой — название которой прятал, когда кто-нибудь оказывался поблизости, — а сыновья меж тем купались и болтали о женщинах. Ему здесь нравилось. Речь не о виде, хотя вид отсюда на Лигурийское море действительно впечатлял. Ему нравилось находиться здесь вместе с детьми. «Может, на этом и остановиться? — размышлял он. — Принять роль отца семейства, дважды в год ездить в отпуск с сыновьями и забыть обо всем остальном?» Ему скоро пятьдесят, пора бросать якорь. Больше ничего важного в его жизни не произойдет. Каким он был, таким он и останется. Джулиан Треслав. Холостяк. Нееврей. И все.
Хватит и этого.
Было часа три пополудни, когда Родольфо подошел и опустился в соседний шезлонг.
Треслав спрятал книгу у себя под боком с другой стороны.
— Ну так что? — спросил Родольфо.
— О чем ты?
— Я об ответе на мой вопрос. Как ты определяешь, какая женщина тебе подходит, а какая нет? А если ты не совсем уверен, что она тебе подойдет, может, лучше с ней и не связываться? Я не прошу совета, просто хочу поговорить. Я хочу знать, как это нормально бывает.
Треслав вспомнил фартук, в котором Родольфо готовил сэндвичи у себя в забегаловке. Это был не обычный поварской фартук, белый матерчатый или кожаный. Это был фартучек в цветочек. А по праздникам Родольфо вплетал в свою косичку ленту из черного бархата.
— Тебе не приходило в голову, что ты можешь быть геем? — спросил Треслав наконец.
Родольфо выпрыгнул из шезлонга:
— Ты рехнулся?
— Я просто спросил.
— А почему ты спрашиваешь меня об этом?
— Если на то пошло, ты первый начал задавать вопросы. Ты сказал, что хочешь знать, как это нормально бывает. Нормально — оно и есть нормально. Что конкретно тебя беспокоит?
— Почему ты решил, будто я гей?
— Я не считаю тебя геем. Но если бы ты даже им был…
72 
