Последние отзывы

  77  

Днем отдыхаешь, а в ночь, уже с саперами, ползешь на передовую. Разминируем проход в своем минном поле и ползем к немецкой обороне. Начинаем работать, сантиметр за сантиметром прощупываем местность. Мало того, что под пальцами ежесекундно может произойти взрыв, работаешь при постоянном освещении немецкими ракетами, а иногда и под огнем. Наконец разведка минного поля противника произведена. Снова все поставили на свои места, обезвредив и тщательно замаскировав. Вся работа на передовой проделывается ползком. Я же, как челнок, ползаю от одного отделения к другому. „Моих“ мин больше. Один раз, чтобы спрятаться от осколков, спрыгнула в канаву, а шинель новенькая, так я легла не вниз на грязь, а сбоку на нерастаявший снежок. Вот смолоду и так бывает — шинель дороже жизни. Девчонка — дура!

Пригласили офицеры завтракать. Я согласилась, саперам не всегда доставалась горячая еда, в основном, как шутили острословы, жили на подножном корму. А тут так вкусно пахло. Когда все разместились за кухонным столом, я обратила внимание на русскую печь, закрытую заслонкой. Подошла и стала рассматривать заслонку. Офицеры засмеялись: „Не будь это женщина, мины даже в горшках мерещатся“. Я отвечаю на шуточки и тут замечаю, что в самом низу, с левой стороны заслонки, имеется маленькая дырочка. Внимательно к ней присмотрелась: вижу тоненький проводок, который ведет в печку. Быстро повернулась к сидевшим: „Дом заминирован, прошу покинуть помещение“. Офицеры притихли и с недоверием уставились на меня. Я еще раз повторила: „Немедленно очистить помещение…“.

С саперами приступили к работе. Сначала убрали заслонку. „Перекусили“ ножницами проволоку — взрыва не последовало. В печке лежало несколько связанных шпагатом эмалированных литровых кружек. Мечта для солдата, лучше, чем котелок. В глубине печки, завернутые в черную бумагу, два больших свертка. Килограммов двадцать взрывчатки. Вот вам и горшки…

Шли мы по Украине, это была уже Станиславская, ныне Ивано-Франковская область. Как-то взвод получил задание: срочно разминировать сахарный завод. Дорога каждая минута: неизвестно, каким способом заминирован завод, если подключили часовой механизм, то взрыва можно ждать с минуты на минуту. Ускоренным маршем вышли на задание. Погода была теплая, шли налегке. Когда стали проходить позиции артиллеристов-дальнобойщиков, вдруг один выскочил из траншеи и закричал: „Воздух!.. Рама!..“. Я подняла голову и ищу в небе „раму“. Кругом тихо, ни звука. Где же та „рама“? Тут один из моих саперов попросил разрешения выйти из строя. Смотрю, он направляется к тому артиллеристу и отвешивает ему оплеуху. Не успела я что-нибудь сообразить, как артиллерист закричал: „Хлопцы, наших бьют!“. Из траншеи повыскакивали другие артиллеристы и окружили нашего сапера. Мой взвод, не долго думая, побросал щупы, миноискатели, вещмешки и бросился к нему на выручку. Завязалась драка. Я не могла понять, что случилось? Почему взвод ввязался в драку? Каждая минута на счету, а тут такая заваруха.

Даю команду: „Взвод, стать в строй!“. Никто не обращает на меня внимания. Тогда я выхватила пистолет и выстрелила в воздух. Из блиндажа выскочили офицеры. Пока всех утихомирили, прошло значительное время. Подошел к моему взводу капитан и спросил: „Кто здесь старший?“. Я доложила. У него округлились глаза. Вижу, что он даже растерялся. Затем спросил: „Что тут произошло?“. Я не могла ответить, так как на самом деле не знала причины. Тогда вышел мой помкомвзвода и рассказал, как все было. Так я узнала, что такое „рама“, какое это обидное было слово для женщины.

А когда, о чем таком было время думать? Помню, что впервые в освобожденном Львове дали нам свободные вечера. В городском кинотеатре батальон смотрел кинофильм. Первое время как-то непривычно было сидеть в мягких креслах, видеть эту красивую обстановку, уют и тишину. Перед началом сеанса играл оркестр, выступали артисты. В фойе устраивали танцы. Танцевали полечку, краковяк, падэспань и заканчивали неизменной „Русской“. Можно было на несколько дней забыть о войне. Даже не верилось, что где-то стреляют и нам скоро опять на передовую.

Вспоминаю другой случай. Моему взводу было приказано прочесать пересеченную местность от местечка к железной дороге. Вдоль шоссе пошли разведчики с миноискателями. Моросил холодный дождик. Все промокли до ниточки. Сапоги разбухли, стали тяжелыми, словно каблуки у них из камней. Я подоткнула полы шинели за ремень, чтобы не путались под ногами. Кроме того, шли по высокой траве, мокрая и густая, она мешала нам. Впереди меня на поводке шла моя собачка Нелька. Найдет снаряд или мину, сядет возле нее и ждет, пока не разминируют. Вдруг слышу, передают по цепи: „Лейтенант, к генералу“. Оглянулась: на проселочной дороге стоял „виллис“. Я перепрыгнула через кювет, на ходу одернула полы шинели, поправила ремень и пилотку. Все равно вид у меня был затрапезный.

  77