очень нудно 
140 
Его привел ко мне (помнится в 1911 г.) репетитор моих детей – Владимир Евгеньевич Воскресенский – «вечный студент» Московского ин-та, народник, служивший корректором при типографии Сытина.
«Я к вам поэта привел, – сказал Воскресенский – и показал несколько стихотворений, – это вот он написал – Сергей Есенин!..»
Не помню, какие стихи он принес. Но я сказал поэту несколько сочувственных слов.
А молодой поэт стоял, потупившись, опустив глаза в землю.
Имя Сергея Есенина тогда еще ничего никому не говорило.
Вспоминается вторая встреча, – это было тогда, когда в Москве ставились «временные» памятники поэтам – Кольцову, Никитину, Шевченко.
При открытии памятника Кольцову Сергей Есенин – молодой, задорный, смело читает свое стихотворение, стоя у подножия памятника. И как сейчас вижу его фигуру с поднятой смело головой, слышу его голос, бросающий в толпу новые слова:
- О Русь, взмахни крылами,
- Поставь иную крепь!
- С иными именами
- Встает иная степь.
- По голубой долине,
- Меж телок и коров,
- Идет в златой ряднине
- Твой Алексей Кольцов…
- А там, за взгорьем смолым
- Иду, тропу тая,
- Кудрявый и веселый,
- Такой разбойный я…
И тогда не я один, а многие почувствовали, что к нам пришел новый Кольцов.
* * *
Встретился я с Сергеем Есениным и в голодный 1920 год. В. Л. Львов-Рогачевский устраивал в какой-то столовой в Петровских линиях литературные вечера; на один из таких вечеров Сергей Есенин и я были приглашены в качестве участников; за это нам выдавали – дорогие в то время – обеды и какую-то плату.
Мы читали перед обедающей публикой; стихи Есенина были радостные, бодрые, полные огня и жизненности, а в антракте он мне сказал:
«А знаете ли, из ваших стихов мне очень нравится одно стихотворение, я его помню», – и прочитал нежно, задушевно восемь строк моего стихотворения, заканчивающегося размышлениями о смерти.
Так вот еще когда Сергей Есенин думал о смерти!.. В его стихах часто самые сильные переживания связаны с мыслью о смерти.
* * *
И вот теперь он, словно тот прежний робкий мальчик из типографии Сытина – он словно прислушивается к тишине, окружающей его гроб.
Тревожно бьются от ветра траурные флаги у Герценовского Дома и у Дома печати, по ограде которого протянута широкая лента с надписью:
«Тело великого русского национального поэта Сергея Есенина покоится здесь».
Моросит снежок. Оттепель.
А толпа длинной темной лентой тянется далеко по тротуару и терпеливо ждет очереди, чтобы подойти к гробу своего поэта и взглянуть на него в последний раз.
* * *
И еще одна последняя встреча с ним – самая близкая к роковой развязке, – это уже не тот робкий мальчик, каким я его знал раньше. Теперь ему все нипочем.
Такое впечатление он производил на всех окружающих.
Он смел, самонадеян, горд, – как будто он поборол опасного врага – жизнь, – и она ему не страшна.
Но все это только так кажется, – все это только внешнее. Но если присмотреться, какая глубокая грусть в его голубых глазах.
Подходят к гробу, всматриваются в измененные смертью черты лица поэта.
Когда умер Пушкин, Тютчев сказал:
- Его, как первую любовь,
- России сердце не забудет!
А Сергей Есенин, уходя, сказал про себя, что память о нем будет жить
- Как о цветке неповторимом!
30 дек. 1925
Иван Белоусов
Лирический роман Есенина[11]
I. Друзья, критики, читатели
Как о цветке неповторимом
С. Есенин
В эти – все еще траурные – дни много пишут о Есенине. Друзья пытаются закрепить его живой человеческий облик, и непримиримым, но и бессильным протестом против разрушительной смерти звучат их воспоминания о том, какие у Есенина были синие – синее чем небо! – глаза, как золотились его волосы, как он писал и что читал, какой был у него голос и какой костюм, как он жил и с кем водил дружбу, что думал о людях, о поэтах, о стихах. И почти все эти воспоминания ценны двойною ценностью: как реликвия и как материал для литературоведческих реконструкций. И все же куда могущественней, куда магически действенней всех воспоминаний несколько строчек самого поэта. Мы уже не верим, что поэты бессмертны в своих творениях, – творения умирают так же, как умирают творцы, – но пока живут и звучат для нас стихи Есенина, в каждой его книжке «и над каждой строкой, без конца» встает его целостный, слитный образ, тот образ, который лишь раздробленно доступен был восприятию друзей и еще раздробленней сохранился в их воспоминаниях. И для того, чтобы воссоздать, хотя бы в смутных очертаниях, этот образ Есенина-поэта, нужно быть другом, но нужнее – читателем.
140 
