Последние отзывы

  29  

— Командующий фронтом хорошо знает наставления, но совершенно незнаком с партизанской техник кой, — говорил потом Доминго. — Иначе бы он не раскошелился. А вот мы-то найдем, как распорядиться тонной динамита.

— Не пробовал ли ты говорить с полковником об устройстве крушения поездов? — не утерпел я.

— Будь я проклят, если еще раз стану объяснять этой глухой стене, этому монархисту, что нужно взрывать вражеские поезда! С большим успехом я мог бы растолковать это своей лошади!

— Ну положим, Перес Салас не монархист…

— Все равно!.. Как это у вас говорится по-русски… Попутчик? Да, да! Он попутчик! И, помяни мое слово, — ненадежный [К чести полковника Саласа надо сказать, что он остался до конца верен республике и в 1939 году был расстрелян, фашистами. — Прим.]. Доминго раскипятился так, что останавливать его я считал бесполезным. Но капитан явно перегибал палку. После взрыва в туннеле Перес Салас стал относиться к подрывникам лучше, хотя по-прежнему все еще запрещал организовывать крушения поездов там, где продолжается пассажирское движение. Что ж, приказ есть приказ! Но однажды минеры все же нарушили его… Уничтожение эшелона со штабом итальянской авиадивизии В лунную ночь тремя группами покинули мы базу под Адамусом и направились к железнодорожному узлу Кордова. В нескольких километрах от города, вдали от дорог, одна из этих групп натолкнулась на покинутое кортихо. — сложенный из камней пастушеский домик с невысокой глиняной оградой. Под утро прошел сильный дождь, бойцы промокли, устали и решили передохнуть. На посту оставался испанец Маркес. Возле двери, не выпуская из рук карабина, растянулся Хуан Гранде. На лавке под окном пристроился Рубио. Остальные улеглись на пол. Сон мгновенно сморил людей. Бодрствовали только Анто-нио, нянчившийся со своим неразлучным маузером, да два новичка — итальянцы Альдо и Эмилио из батальона имени Гарибальди, тихонько переговаривавшиеся о чем-то. Задремал и я, но вскоре меня разбудили.

— К кортихо идет пастух. Гонит коз и овец, — склонившись ко мне, прошептал командир группы Маркес. Притаившись за окном, мы стали следить за хозяином кортихо. Пастух был, видимо смелый человек. Он заметил наши следы и все же неторопливо продолжал свой путь. Знакомство состоялось быстро. Мы открылись пастуху и попросили его рассказать, что он знает о фашистах Кордовы. Пастух уселся на пороге, как садятся у нас в Твери или Рязани, сунул в угол посох.

— Много их в "Кордове, — не спеша начал он. — Очень много… И все идут, окаянные. Все идут… Продвиньтесь километра полтора на восток. Сами убедитесь, что говорю правду… Большая у них сила: что людей, что машин — хоть отбавляй. Тут неподалеку и аэродром устроили… А вот вас мало, сынки. Поверьте старому Мануэлю — мало. Не справитесь с итальянцами, что хозяйничают на аэродроме…

— Кажется подвернулся случай "послать привет" Муссолини, — возбужденно сказал Альдо своему другу Эмилио. Сидевший на пороге Мануель растерянно посмотрел на говорившего:

— Итальянец… Простите, синьоры… Я стар…

— Наши итальянцы не из тех, что сидят в Кордове, — поспешил успокоить пастуха Рубио. — Они гарибальдийцы, а значит, друзья народа и враги Франко! Старик поднялся, с трудом распрямив спину, и протянул Альдо и Эмилио свои большие, темные от загара руки:

— Счастлив приветствовать в своем доме честных итальянцев! Спасибо, сыночки, что приехали к нам! Спасибо… Снаружи донесся тихий свист: стоявший на посту Санчес предупреждал об опасности. К кортихо, пересмеиваясь с двумя солдатами, приближалась стройная девушка.

— Это моя младшая дочка Эсперанса, — пробормотал Мануель. — Простите грешницу, но, право, она не виновата… За девушками всегда ухаживают парни… Солдаты, вошедшие вслед за Эсперансой, не успели даже опомниться, как их обезоружили и обыскали. Они оказались простыми деревенскими парнями — совсем недавно были мобилизованы мятежниками. Пленные рассказали, что служат в запасном полку в Кордове, что время от времени им поручают охрану мостов и переправ, что муштруют их сильно, а кормят плохо. Пока Маркес допрашивал солдат, нашим бойцам удалось успокоить комплиментами дочь Мануеля. Эта чертовка уже кокетничала налево и направо. Вновь начался дождь. Теперь он хлестал как из ведра. Козы и овцы Мануеля сбились под огромным деревом, на котором росли стручки. Старик с тревогой поглядывал на стадо.

  29