Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
118 
— Знаю-знаю, — еще раз подтолкнул его в спину Фергюсон.
— Я защищался…
— Разберемся, — процедил сквозь зубы Фергюсон. — Ты мне сейчас мно-огое расскажешь… И про себя, и про Фернье, и даже про Лоуренса.
Джонатан прибежал в гримерку на звук пистолетных выстрелов. Глянул в распахнутую настежь дверь и остолбенел. Караульные — все четверо — валялись на полу, окно было выбито, а Джудит исчезла. Он кинулся к окну и замер. Внизу, прямо под окном, в окружении патрульных лежал молодой человек.
«Фернье! — ударила его в виски горячая волна. — Больше мне никто не помешает!»
Он внимательно осмотрел копошащихся возле трупа добровольцев и перевел взгляд чуть дальше. Там, на самом входе в аллею, виднелись две фигуры: качающийся из стороны в сторону, сгорбленный и все время оглядывающийся в сторону театра Платон и подталкивающий его в спину лейтенант Фергюсон.
«Вмешаться?»
Джонатан разрывался пополам. Он понимал, как многим обязан этому большому черному человеку, лишь прихотью судьбы родившемуся в рабстве. Но рисковать ради него представлением — главным делом своей жизни — он уже не мог. Тем более что все уже готово. И появись здесь полиция…
«А они ведь придут… и скоро!»
Джонатан повернулся и торопливо пошел по коридору, сбежал по узкой винтовой лестнице в зрительный зал, нырнул в маленькую дверцу, ведущую под сцену, и припал горячей щекой к округлому и прохладному, сверкающему металлом боку огромного парового котла.
— Не подведи меня, друг, — прошептал он. — Главное, не подведи.
Фергюсон усадил Платона на стул и сразу же начал составлять протокол. Он знал, что без подробнейших показаний ему Джонатана Лоуренса всерьез не ухватить, и очень боялся, что черный истечет кровью слишком быстро.
— Как ты опознал Фернье?
— Мбоа подсказал, — зажимая большими черными ладонями багровое пятно в боку, выдохнул негр.
— Он тоже служит Мбоа?
— Да.
— Значит, и ты служишь Мбоа? Негр непонимающе тряхнул головой и сообразил, что попался на слове
«тоже».
— Да, служу, — нехотя признал он.
— И ты приносишь ему человеческие жертвы?
— Как и ты, лейтенант, — криво улыбнулся ниггер. — Ты ведь тоже приносишь жертвы своей богине.
— Какой? — не понял Фергюсон.
— Той, что стоит возле суда. С завязанными глазами и весами в руках.
Фергюсон на секунду ушел в себя, вдруг понял, что тот говорит о Фемиде, и нервно расхохотался.
— Это Фемида — олицетворение правосудия. А правосудие — это вовсе не жертвоприношение, глупый ниггер!
— Не надо врать, лейтенант, — покачал головой старик. — Я же все понимаю. Разве вы поставите меня на костер не для того, чтобы ваша живущая на небе Фемида могла вдыхать запах жареного человечьего мяса?
Фергюсон поперхнулся. С позиции черного он на это дело еще никогда не смотрел.
— Не надо врать мне, лейтенант, — устало откинулся на спинку стула негр. — Просто отдайте меня вашим людям, и пусть все идет так, как хочет великий Мбоа. А я больше ничего вам не скажу.
Весть о том, что один упырь убит патрулем возле театра, а второго увел и спрятал от возмездия лейтенант Фергюсон, разнеслась по городу со скоростью ветра. И сразу вслед за этим на центральной площади стали собираться люди. Самые дисциплинированные — из числа бывших патрульных — отправились в полицейское управление переговорить с шерифом, другие начали осаждать муниципалитет, а самые решительные уже теснили стоящих у дверей патрульных и требовали немедленной выдачи ниггера.
— Линч! Линч! — хором скандировали они.
— Фергюсон, отдай нам черного упыря!
— Да никуда он не денется! Тащи дрова на площадь, ребята!
Тут же начали формироваться команды добровольцев, и кто-то и впрямь побежал за дровами, кто-то начал теснить патрульных, а потом зазвенели выдавленные стекла, и люди начали запрыгивать внутрь здания прямо через окна.
— Тащи его сюда, ребята!
— Ой, ребра! Ну куда ты прешь?
В следующее же мгновение толпа снесла патрульных в сторону, вдавилась внутрь, а спустя две или три наполненные сдавленным кряхтением минуты выволокла Платона наружу.
— Линч! Линч!
— Давай его сюда!
С Платона тут же сорвали одежду, проволокли в центр площади и, привычно организовав круг и подзуживая друг друга, стали сооружать костер.
— Ну что, черномазый, чей бог сильнее?!
Из разгромленного здания вышел лейтенант Фергюсон. Утирая кровь с разбитого лица, он кинул рассеянный взгляд в сторону площади, проверил, на месте ли пистолет, и, пошатываясь, побрел в сторону театра.
118 
