Последние отзывы

  4  

— Хочу, но никак не решусь.

— Настолько трудно?

— Да, не знаю, с чего начать.

— С главного. Ты ведь знаешь — так проще, — она перемешивала салат из помидоров, пробуя его на соль.

— Хорошо, — муж поднялся, стал в дверном проеме. Напрягся каждый мускул его тела. — Послушай, это очень важно. Я говорю много раз обдуманное. Юля, я ухожу. Я больше не люблю тебя.

В первый момент она подумала, что он ее разыгрывает. Это была не самая удачная шутка и, сдвинув брови, Юлия Сергеевна недоверчиво посмотрела на мужа. Она автоматически развязала узел на фартуке и повесила его на ручке двери. Поправила полы шелкового халата, удивленно подняла брови. Лев не стал продолжать, а просто вышел из кухни. Пройдя за ним в их спальню, Юля увидела, что на ковре стоит большая черная сумка. Она была очень вместительной — на море, в отпуск они брали с собой именно ее. Юлия Сергеевна снова поймала бесстрастный взгляд мужа. В его глазах не было ничего похожего на потаенную усмешку — он смотрел серьезно, жестко, не отводя взгляд. Он ждал пока до нее дойдет смысл сказанного.

— Я ухожу, Юля, — повторил он, поднимая сумку.

— Когда тебя ждать? — она задала довольно глупый вопрос, учитывая то, что Лев держал в руках не дипломат, с которым обычно отправлялся на работу. Увесистая сумка была явно тяжелой даже для него.

— Прости, но ты говоришь ерунду.

— Я?!

— Да. Не делай вид, что ты ничего не понимаешь. Я слишком уважаю тебя, чтобы продолжать жить в обмане. Это не для нас, согласись.

— Сейчас ты постараешься повернуть все так, будто я должна радоваться твоему уходу, — Юлия Сергеевна нервно повела плечами, удивляясь, что еще способна на членораздельную речь, не лишенную смысла.

— Так и будет, только позднее, — Лев стоял, с силой сжимая кожаную ручку сумки. Юлия загораживала дверной проем. Не отталкивать же ее, а выносить ее взгляд становилось все труднее. — Я сам подам на развод. Так будет лучше.

— Кому?

— Всем нам.

— Ты хочешь сказать, что двадцать лет жизни перечеркнуто? Ты вот так просто выйдешь и закроешь за собой дверь? — Юлия Сергеевна стояла с широко раскрытыми глазами, чувствуя, как горячая волна ужаса с невиданной энергией разрушает ее изнутри. — Я не могу в это поверить!

— Я не могу иначе.

— А что прикажешь сказать Наташе?

— Наша дочь уже взрослая. Я сам поговорю с ней. Это не твоя забота.

— У меня вообще больше нет забот. У дочери своя семья, у тебя скоро будет другая…

— Юля, я еще ничего не решил в этом плане, — Лев шумно выдохнул.

— Значит, ты не уходишь в никуда. Ты уходишь к другой — это разные вещи. Значит, ты не просто разлюбил меня, ты полюбил другую. Она согласна просто быть рядом, рядом с такой блистательной личностью, как Лев Николаевич Щеголев? Она тоже хочет стать его молчаливой тенью?

— Юля, не утрируй. Ты не менее блистательная личность, не нужно так. Прости, этот разговор не имеет смысла. Ты бы презирала меня еще больше, если бы все ушло в несуществующие задержки на работе, командировки… — Щеголев сделал несколько решительных шагов к выходу.

— Она есть или ее нет?

— Это для тебя важно?

— Да.

— Есть. Она напоминает мне тебя. Ту, которую я встретил много лет назад.

— Такая, как сейчас, я тебя уже не устраиваю, — Юлия чувствовала, что еще немного, и она заплачет. Она нашла в себе силы подавить эмоции, отключить их.

— Лева?

— Что? — он остановился рядом, глядя поверх ее головы.

— Это не может быть правдой! Значит, теперь ты сможешь жить без меня? Я больше не твой свет? Куда же все ушло?

— Не знаю. Ты всегда ставила меня в тупик своими вопросами. Юлька, Юлька… Не осуждай меня, пожалуйста. Сейчас тебе очень больно, но со временем боль уйдет. Ты поймешь и простишь. Все изменилось помимо моей воли. Это не означает, что я не протяну тебе, Наташе руку помощи в трудную минуту.

— Мы не нуждаемся в помощи, — в голосе Юли звучала явная обида.

— Прости. Я должен идти.

— Ты пожалеешь! — обида сменилась угрозой.

— Не думаю.

— Ты захочешь вернуться, но это будет уже невозможно, — она медленно шла за ним, машинально всматриваясь в узор ковровых дорожек. Больше всего на свете ей хотелось повиснуть у него на шее, поцеловать и увидеть, как озорно вспыхнут его глаза. Она до последнего не могла поверить в то, что происходит. — Я не прощу тебя!

— Я не вернусь, — тихо сказал Щеголев и осторожно закрыл за собой дверь.

— А я не пущу тебя больше в свою жизнь, — глотая слезы, сказала она.

  4