30 
– Я не Анна! Меня зовут Снежана! – и решительно, не обращая больше на них внимания, пошла по песку, с силой разбрасывая его босыми ступнями.
Потрясенные мужчины остались стоять, молча глядя ей вслед. Немного опомнившись, Владимир измождено оперся локтем о плечо друга.
– Нет, если ты еще раз скажешь, что цыганки всё врут, я тебя просто поколочу. И теперь за всеми рекомендациями и прогнозами буду обращаться исключительно в цыганский табор. – Опустив руку, решительно подытожил: – Ну что ж, Снегурочку, то есть Снежану, мы тебе раздобыли, теперь за тобой пополнение населения земли на три человеческих особи. Но для начала нам нужно найти, где приземлиться на ночь и переодеться. В таких нарядах мы с тобой не можем слиться с аборигенами, а выпадать из общей массы – значит противопоставлять себя обществу. Пошли!
И когда через пару минут Аня обернулась, машины на месте уже не было. Чему-то огорченно вздохнув, она отошла от шумливой молодежи и уселась на скамеечку, грустно глядя на воду.
Глава седьмая
Мужчины вернулись в село, нашли на центральной улице небольшую гостиницу, ранее называвшуюся домом колхозника. Переоделись в демократичные обрезанные джинсы, и, по примеру местной молодежи босиком и без верха, отправились обратно к пруду. Игра еще была в полном разгаре, и они с удовольствием укрепили собой соперничающие команды. Через пару часов закончив с ничейным счетом, пожали руки соперникам и решили окунуться. Поплавав в парной воде до сумерек, вышли на берег.
Ани не было, но зато, смешавшись с местным обществом, они смогли ненавязчиво выяснить уйму сведений о ней и ее семье. Расспрашивали абстрактно, стараясь не навести собеседников на ненужные подозрения: кто здесь управляющий, хорошая ли школа, есть ли магазины и кафе, и поэтому информации получили в неограниченном количестве, поскольку вся окрестная молодежь или еще училась в местной школе, или ее недавно закончила.
Стемнело, начали кусать комары, и от пруда пришлось уйти. Пошли в небольшое кафе, где уже собрались сливки местного общества. Плотно поужинав, вернулись на машине к дому Снежаны, но зайти в него не решились. Из полученных сведений знали, что отец у нее мужик крутой и не жалует незнакомцев, пристающих к его дочерям. Муж старшей дочери, Жанны, тоже в свое время немало из-за этого претерпел, правда, на своем настоял и всё-таки женился.
Дом был длинный, из огромных, потемневших от времени бревен. С правой, меньшей, стороны, видимо, жили молодые, поскольку там в окне несколько раз появлялся тот парень, что встретил их днем, а с другой вся остальная семья. Но на улицу никто из домочадцев не выходил.
Вячеслав во все глаза пялился в незашторенные окна, но Анин силуэт нигде не мелькнул. Когда зажгли свет, на окна опустили плотные портьеры. Проторчав в машине почти до полуночи, наблюдатели так никого и не дождались.
Пришлось вернуться в дом колхозника, где Владимир быстренько уснул, а Вячеслав не смог и долго глядел в окно на полную луну, освещавшую село, как огромный фонарь. Иголки собирать при этом свете было трудновато, но вот найти дорогу до пруда – без проблем. Надев брюки, рубашку и побрызгавшись купленным у горничной репеллентом, отправился вниз по дороге, подчинившись интуиции, настойчиво зовущей его в ту сторону.
Воздух, напоенный запахами леса и луговых трав, кружил голову. Вячеслав легко шел по наезженной гравийной дороге, с интересом посматривая по сторонам. Но вот ухоженные усадьбы закончились, пошли сначала покосы, потом сосновый бор. А вот и сверкающий холодным серебром пруд.
В нем купалось несколько человек, но Вячеслав на это не решился – комары звенели плотной стеной, и ему не хотелось служить для них закуской.
Огляделся, заметил скамейку под высокой сосной, откуда был виден весь пруд. На краю скамейки лежали чьи-то одежда и полотенце, но он счел, что не помешает неведомому купальщику, и осторожно присел с краю. Всё вокруг выглядело фантастичным, и он уже не сказал бы с уверенностью, спит он или бодрствует.
Перспектива из-за резкого контраста тьмы и серебристо-мерцающего света была искажена. Люди в пруду казались нереальными, и сверкающая лунная дорожка, в которую заплывал то один, то другой купальщик, полностью растворяла в себе человеческие тела. Их внезапное появление за дорожкой казалось миражом.
Через час купальщиков в пруду почти не осталось, но тот, чья одежда лежала рядом, еще плескался в воде, не спеша на берег. Луна уходила, стремясь на покой, и всё вокруг погружалось в таинственный сумрак.
30 
