Скучно не было
109 
И там она нашла все. Все до единого удивительные, невероятные ответы. Капельницу с катетером возле ее кровати под балдахином. Барби — обеих Барби — на столике возле кровати. Беспорядочную кучу одеял на полу. Раскрытую больничную карту из клиники в Бостоне. И скрупулезные записи о ее состоянии, которые день за днем вела решительная мужская рука, чей почерк под конец становился все менее разборчивым.
Самая последняя строчка, сделанная ее сероглазой пантерой, волею судьбы превратившейся в сиделку, была датирована восьмым мая, 11.59 вечера. «Все еще спит».
Кроме его записей, попадались и другие — сделанные Дианой Стерлинг и Кэролайн Барклай. У Гален от радости задрожали руки, когда она прочла выводы доктора Барклай. Непослушными пальцами она ощупала тонкую ровную кожу, покрывавшую те места, где оставались шрамы от беспощадного ножа Брэндона. И то место, куда вводили катетер для внутривенного питания, через который Лукас кормил ее все это время. Ее и их ребенка. Их дочь… Хотя сам чуть не умер от истощения.
И Гален поспешила обратно в спальню. Она двигалась совершенно бесшумно, не желая мешать снам, приносившим ему такое облегчение и покой.
Он все еще спал, но пока ее не было, что-то нарушило былую безмятежность, и под густыми пушистыми ресницами она различила отблеск слез.
Гален тихо скользнула в его объятия, и самым нежным поцелуем на свете Спящая Красавица разбудила своего принца.
— Гален, — выдохнул он, не веря своим глазам. Его сковал страх. Вот оно, безумие!
— Да, мой Лукас! Это я! Я очнулась! И я настоящая! Я уже знаю все-все и прошу простить меня за то, что тебе пришлось пережить!
— Гален? — На смену страху пришли удивление, радость, и любовь.
Она сжала его осунувшееся лицо в своих горячих ласковых ладонях и покрыла страстными поцелуями.
— Я вернулась, Лукас Хантер!
— Ох, Гален, — шептал он, наконец-то начиная верить. — Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!
Они целовались и шептались о самом тайном, сокровенном, а когда не хватало слов, просто лежали, обнявшись, замерев неподвижно, словно лучи радуги, плененные в осколке льда.
А потом они целовались снова, потому что не могли лежать спокойно, и снова шептали, так как не в силах были молчать. И в эту лунную колдовскую ночь пантера и снежный ангел слились воедино, познав наивысшую близость и блаженство.
Отныне их сковали незримые узы веры в будущее, в свою любовь и счастье оттого, что они теперь вместе, у себя дома.
Наконец-то дома.
109 
