Последние отзывы

  2  

«У меня все хорошо, – думала Пейдж. – Мне сорок два года, я счастлива и всем довольна…»

Легкая улыбка тронула ее губы при воспоминании о прошлом. Тогда при мысли о том, что она может быть чем-то довольна, Пейдж раздражалась, считая безмятежную жизнь чем-то недостойным. Пейдж была шестидесятником, рядовым борьбы женщин за право быть тем, кем они хотели. Они отстаивали право мечтать и воплощать в жизнь самые невероятные свои стремления. Да, Пейдж вступила в эту борьбу рядовым и отважно участвовала в каждом значительном сражении. Зато теперь она стала генералом. Героиня-победительница, она добилась многого, получив даже то, о чем раньше не смела и мечтать. И с этих пор довольство стало ее чудесным союзником, символизирующим счастье и радость. Как и возраст, к которому прежде относилась крайне негативно. Зато теперь ее сорок два только радовали Пейдж. Еще никогда она не чувствовала себя моложе, красивее, никогда не была так полна творческих сил.

Родившись в Саутгемптоне в семействе Барклаев, Пейдж унаследовала не только голубую кровь и безупречную родословную, но и огромное богатство. В пятнадцать лет Пейдж неожиданно решила стать архитектором, обуреваемая при этом грандиозными амбициями. Художница по натуре, она хотела проектировать и строить элегантные здания и другие сооружения из камня, устремленные ввысь.

Закончив Йельский университет, Пейдж переехала на Манхэттен. Первые годы ей приходилось нелегко, но вера в собственный талант помогала ей. Медленно, но верно ее стильные, выполненные с изысканным вкусом проекты стали привлекать к себе внимание.

Как-то раз работы молодого архитектора заметил Эдмунд Спенсер. Эдмунд был блестящим бескомпромиссным адвокатом с Мэдисон-авеню. Он хотел сделать что-нибудь эдакое со своим чердаком, открытым всем ветрам. И Пейдж удалось превратить мрачный угол в настоящее произведение искусства. А потом, сидя поздними вечерами в уютных креслах на этом самом чердаке, попивая вино и обсуждая очередные проекты Пейдж, они как-то незаметно полюбили друг друга.

Пейдж и Эдмунд составили отличную пару. Вооружившись энергией, талантом, мечтами, а теперь уже и любовью, они вдвоем ринулись на завоевание Манхэттена. И Манхэттен им покорился. В то время как «Спенсер и Куин» стала одной из наиболее уважаемых и процветающих фирм Нью-Йорка, великолепные архитектурные работы Пейдж, исполняемые сначала робкими, а потом все более уверенными мазками на пестром мольберте Манхэттена, заняли свое место в городском пейзаже.

Но десятью годами позже Пейдж с Эдмундом оставили Манхэттен, предпочтя его шумную суету размеренности провинциальной жизни в Саутгемптоне. Решение уехать супруги приняли легко, если учесть тривиальную причину, толкнувшую их на это. Удивительно, но Пейдж с Эдмундом почти одновременно услышали внутри бой биологических часов: оба захотели иметь ребенка. Это было так просто, так желанно и так удивительно. Каждый из них верил, что любви более сильной и глубокой, чем та, которую они испытывали друг к другу, не существует. А с появлением на свет их драгоценной Аманды оба узнали о любви еще очень многое. Приоритеты в их жизни мгновенно поменялись: Аманда стала самым главным, все остальное – второстепенным.

Эдмунд каждый день ездил в город на работу, Пейдж оставалась в Сомерсете, неспешно создавая очередные проекты, хотя и тратила основную часть времени на Аманду. Находясь дома, с ребенком, устав от постоянной борьбы за свое место в жизни, Пейдж постепенно успокоилась, но, как доброе вино, от возраста обретающее крепость, становилась все более зрелой.

Вольно, солдат!

Пейдж позволила себе расслабиться, хотя ее жизнь была более наполненной, чем когда-либо прежде. Она была занята разработкой проектов великолепных зданий, сотрудничала со многими специалистами, но в конце концов остановила свой выбор на Чейзе. Именно он разделял ее пристрастие к классической элегантности. Пейдж была архитектором и талантливым скульптором, об этом она и мечтала. Одновременно она была любящей и любимой женой и матерью – вот об этом она и не осмеливалась мечтать.

Но и это состоялось.

Итак, сейчас Пейдж жила в довольстве и была счастлива…

И вдруг монотонный гомон голосов, под который так хорошо думалось, внезапно смолк: у дам перехватило дыхание при виде еще одной безупречно одетой красавицы, на мгновение задержавшейся под арочным сводом дверей. Однако на сей раз глаза любопытных не выражали восхищения, а губы не растягивались в приветливой улыбке, как это было при появлении Пейдж. Присутствующие явно были в недоумении, о чем говорили их возмущенные взоры.

  2