Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
23 
«Заботливая, – подумал я, глядя на оставленный мне завтрак».
Поел, потом умылся. Выглянул за занавеску наружу – небо отливало свинцом.
Похоже, что погода менялась к худшему.
Сколько мне еще плыть с ними?
Не то чтобы путешествие это было неприятным, но просто его однообразие начинало меня утомлять: одни и те же консервы, одно и то же море. Только небо позволяло себе менять цвет, а так все одно и то же.
Где-то в коридоре прозвучал неясный, но удивительно громкий механический голос. Я подскочил к двери, приоткрыл ее и прислушался.
«Фельдшеру срочно прибыть в третий цех!» – снова повторил механический голос громкой связи.
Этот голос еще раза три вызывал фельдшера в третий цех, а потом снова стало тихо.
Неожиданно, минут через двадцать в каюту пришла Даша. Она была одета в бывший когда-то белым рабочий комбинезон, на голове – зеленая косынка. Лицо красное и в глазах – огоньки.
– Короткий день! – с улыбочкой сказала она, стягивая косынку и рассыпая по плечам каштановые волосы. – Конвейер остановили…
– А чего? – спросил я.
– ЧП. Девчонки пьяного Мазая в углу зажали и головку ему отрезали: Пока одни держали, Машка эту головку в дозатор бросила, так что она с рыбой в какую-то консерву попала… Там такой хай поднялся! – Даша рассмеялась. – А он бегает, конвейер остановил, начал банки открывать – искать среди сельди свой кончик…
– Ну и как, нашел?
– Где там! Пятьсот банок с линии вышло – все не откроешь, да и если б нашел, что он, его обратно бы стал пришивать? А?
Я пожал плечами.
– Сейчас врачи все могут пришить, кроме головы," – сказал я.
– А где у нас тут врачи? У нас тут один фельдшер – Коля – он раньше ветеринаром был, а потом на людей переучился. Он пришел, облил Мазаю обрезок зеленкой и бинтом замотал – вот и все пришивание! Вот кто-то консерву купит!
Ха! Подумает, что это печень трески попала!!!
Веселья Даши я разделить не смог. Как-то даже грустно стало.
«То ли дело могилы по ночам раскапывать?» – ехидно среагировала на мое настроение моя же мысль. «Ну, могилы – это другое дело, – возразил я ей. – В могиле если кто лежит, так только мертвый, которому все равно – раскопают его могилу или нет. Может, ему даже приятно будет – видишь, мол, и после смерти кто-то имеет к нему дело…»
Даша, не стесняясь моего присутствия, переоделась в розовый Сарафан, умыла лицо и руки. Потом, все еще с улыбочкой на круглом лице, уселась на свою койку.
– Ночью шторм будет, так что сегодня пить нельзя, – сказала она. – Кушать хочешь?
Я задумался. А она тем временем наклонилась под стол и вытащила оттуда две банки «Каспийской сельди».
Что-то у меня на лице искривилось, видно, при виде этих банок и Даша, хихикнув, сказала: «Не бойся! Это старая партия, сюда девчонки ничего не бросали…»
Мы пообедали, но удовольствия от еды я не ощутил.
– Пойду курну, – Даша поднялась и, прихватив с собой две пустые консервные банки, вышла из каюты.
Заштормило часов в восемь. Заштормило внезапно и сильно. Даша уже лежала в койке, а я стоял у бортика, крепко схватившись за него руками. Смотрел на черные асфальтовые волны, поднимавшиеся на несколько метров. Эти волны не били в борт, как я сначала ожидал, а пытались вытолкнуть плавучий рыбзавод из воды.
Сначала они это делали мягко и легко, но уже через короткое время, набрав силу, они стали поднимать и бросать его, как игрушечный кораблик, и я, испугавшись и чуть не свалившись за борт, ретировался, закрыв за собой тяжелую железную дверь с боковыми зажимами. Вернулся в каюту.
Даша, казалось, спала, хотя обычного ее храпа слышно не было. Во всяком случае никаких звуков она не издавала, лежала лицом к стене. Каюта шаталась и я шатался вместе с нею, удерживая равновесие. Быстро разделся, лег под одеяло, но почти тут же штормовой удар сбросил меня на пол. Я схватился за железную ножку столика. Поднялся и снова лег на койку. Но минут через десять очередной удар снова сбросил меня на пол.
– Иди сюда, котик! – мягко прозвучал голос Даши. – Ты больно легкий, с таким весом сам на кровати не удержишься!
Вот тогда я и понял причину крупности и округлости большинства работавших на рыбзаводе женщин. Я со своим одеялом перебрался на Дашину койку, и хоть было там тесно, оказалось, что «эта сторона каюты наименее опасна при артобстреле».
Да и Даша обняла меня своей тяжелой рукой, ласково удерживая мое легкое тело и защищая этим от грозного каспийского шторма.
23 
