Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
23 
Вице-спикер ему кивает, и уже через пару минут на столе появляется огромная ваза со свежими фруктами и минералка, а к ней хрустальные бокалы.
– А что это у вас в Киеве за переполох был пару дней назад? – неожиданно спрашивает вице-спикер.
– Переполох? Вы про ночное заседание парламента?
– Да, господин президент.
– Обычное принятие срочных решений, – отвечаю я и вдруг понимаю, что никто мне уже второй день не докладывал об обстановке в стране. – Но теперь-то все спокойно? – полуспрашиваю-полуутверждаю я.
– Да, сработало! – Вице-спикер одобрительно покачивает головой. – Толковое решение!
Меня внезапно отпускает. Настроение улучшается, и уже не кажется мне этот русский ариец таким огромным. Даже наоборот. Теперь мы оба сидим, мне захотелось яблока. Я беру самое большое из вазы. Не нахожу взглядом ни фруктового ножа, ни блюдца. И просто подношу яблоко ко рту и кусаю. Яблоко хрустит на всю гостиную. На лице вице-спикера – изумление. Он словно не ожидал такой смелости от своего гостя.
Доев яблоко, я предлагаю ему подумать об открытии парочки совместных заводов по обработке кожи в свободной приграничной зоне под Харьковом.
Он гарантирует встречные предложения в течение недели. На этом и расстаемся.
Второй президентский самолет с делегацией представителей украинской бизнес-элиты уже улетел в Киев. А наш только выруливает на взлетную полосу.
В кресле напротив сидит Коля Львович. В руках – стакан с минералкой.
– Да, господин президент, – говорит он, – я забыл доложить. Дома все в порядке. Народ одобрил указы по дешевому электричеству. Даже демонстрация в поддержку прошла!
– Ну а с Монголией? – спрашиваю я. – Как ты думаешь? Получится?
– Им нужен выход на европейский рынок меха и кожи. Конкурент у них один – Турция. Украина ближе к Европе, чем Турция, а рабочая сила стоит столько же. Да и наш рынок не такой уж слабый. По приблизительным подсчетам, потенциальные продажи – 3–4 миллиарда долларов в год, плюс к этому пять – шесть тысяч новых рабочих мест.
– Да, хорошо, – вздыхаю я, понимая, что устал.
Самолет тяжело отрывается от русской земли. Магниты у них там закопаны, что ли? Быстрей бы домой и в люльку, думаю я.
35
Киев. Октябрь 2003 года.
Сергей Дмитриевич Догмазов в своей черной «Волге» возит меня по каким-то офисам и представляет разным людям, которых я никогда прежде не встречал. Я чувствую себя как невеста на выданье. Хорошо хоть не просят покрутиться-повертеться и зубки показать. Следующий офис – в начале Владимирской. Квартира на третьем этаже. Бронированная дверь без номера и вывески. Встречает охранник в камуфляжной форме, потом появляется молодой человек в костюме с галстуком и проводит нас длинным коридором – очевидно, раньше это была коммуналка. В конце коридора – просторный кабинет, стены которого увешаны дипломами в рамках. За полированным столом – лысоватый и немного сутулый человек. Ему лет пятьдесят. На толстых пальцах – два массивных перстня. Руки лежат перед ним на столе, поэтому перстни очень хорошо видны. А рядом с руками – большой калькулятор.
– Вот, я вам говорил, помните? – Догмазов останавливается перед хозяином кабинета и показывает взглядом на меня. – Это Сергей Павлович Бунин.
– Красивая фамилия, – кивает лысый. – Где-то я ее слышал.
Он явно пытается вспомнить, но потом отвлекается от моей фамилии и внимательно смотрит мне в глаза.
– Вы достаточно гибкий человек? – спрашивает он, одновременно как бы отодвигая лицо и свой взгляд немного в сторону, словно пытается рассмотреть меня в профиль.
– Достаточно, – говорю я.
– Через пять лет вам будет меньше пятидесяти?
– Да.
– У вас нет хронических заболеваний?
– Нет.
– Ну хорошо. – Он переводит взгляд на Догмазова. – Завтра поговорим.
И на этом встреча заканчивается. Это была восьмая встреча такого рода.
– Вас домой или на работу? – спрашивает Догмазов на улице.
– Домой.
36
Киев. Июль 2015 года. Понедельник. 7 утра.
На столике в гостиной – серебряный кофейник и серебряная ваза с теплыми пирожками. Я наливаю кофе в чашечку из мейсенского фарфора и слушаю звон колоколов Андреевской церкви. Звонят в колокола по моей просьбе. В такое солнечное утро хочется чувствовать себя поближе к Богу. Хочется чувствовать его одобрение.
23 
