28 
Она понимала, что отвадить Брюса Кейпшоу очень сложно. Этот человек привык добиваться поставленных целей, чего бы это ни стоило. Кроме того, Брюс не сомневался, что Дорис, как и он сам, не видит ничего предосудительного в коротких, ни к чему не обязывающих связях. Вот об этом она и сожалела больше всего, сознавая, что в определенном смысле своим поведением и отдельными высказываниями дала основание для такого вывода. Любопытно, что сказал бы этот нахал, узнав подлинную ситуацию? Господи! Бред какой – опасная соблазнительница, не успевшая потерять невинность!
Даже если бы неприязнь к Брюсу у нее не была бы столь непримиримой, все равно Дорис не была способна на легкие романы, как вообразил себе Кейпшоу. Но что делать, философски решила она, большинство в мире составляют такие, как он, и подобные ему. Ей пришло в голову, что, наверное, просто невозможно найти сочетание такого темперамента и страстности, которыми обладал Брюс, с необходимым уровнем воспитанности и джентльменства.
Однако при воспоминании об объятиях этого невозможного человека груди Дорис набухли, а тело расслабилось, и физическая нагрузка в огороде здесь была ни при чем.
Будь ты проклят! – в сердцах подумала она о Брюсе по пути на кухню. Ей хотелось поскорее избавиться от овощей, которые едва умещались в руках.
– Ах, какая Золушка с грязными ладошками! У вас жуткая привычка все время преподносить мне сюрпризы. Я-то ведь был уверен, что вы не из тех, кто может пожертвовать маникюром, чтобы там ни случилось.
– Опять вы! – Женщина повернулась на его голос так резко, что овощи разлетелись по всей кухне.
Брюс сидел на краю длинного строганного соснового стола, наблюдая за ее действиями с невозмутимостью сфинкса. Она инстинктивно сжала в кулаки свои пальцы с черной каймой под ногтями.
А Брюс продолжил свои странные комплименты:
– А мордочка прямо как у замарашки.
Откровенно издеваясь, он попытался отколупнуть пальцем кусочек засохшей грязи на ее руке, но Дорис успела увернуться.
– Какого черта вам здесь надо? – Ее глаза метали молнии, а сердце колотилось часто-часто. Она знала, что сейчас произойдет что-то малоприятное для нее, и от этого засосало под ложечкой. Дорис была зла на Брюса, что он опять вторгся в ее дом и при этом выглядел победителем. Себя же она осуждала за то, что его настойчивость не вызывала в ее душе необходимого протеста.
– Я ждал вас, – ответил он, нарочито безразличным взглядом окидывая ее майку с глубоким вырезом, открывающим весьма откровенно грудь, и замызганные джинсы, маловатые ей и из-за этого обрисовывающие бедра со всеми их изгибами.
Сам Брюс выглядел весьма элегантно – высокий, атлетически сложенный, с надменным выражением на лице.
– Не станете же вы отрицать, что у нас с вами назначено свидание, – поинтересовался он равнодушно-насмешливым голосом.
– Не совсем так, – заметила Дорис. – В прошлый раз вы распорядились, чтобы я прибыла на встречу с вами. Что было, то было. Но у меня есть одна неоспоримая привилегия – я могу проигнорировать ваши распоряжения. Кстати, хочу напомнить, что опять вы вломились в чужие владения, – меня ведь еще не выселили отсюда.
– Я позволил себе посетить вас только потому, что принял ваше молчание в прошлый раз за согласие, – пояснил Брюс крайне сухо, полуприкрыв глаза, напоминавшие сейчас по цвету мятный ликер. Но тут же они открылись шире, когда он с чувством внутреннего удовлетворения заметил, что Дорис залилась густым румянцем в ответ на его утверждение.
– Как бы там ни было, я не намерена потакать вашему гнусному поведению. – Брюс был явно озадачен непонятной для него агрессивностью. А она продолжила атаку: – Ваше право превратить Блэквуд в пристанище для скучающих толстосумов, но пока это мой дом и я имею право на неприкосновенность в нем.
Как ей жалко Блэквуд! Умом Дорис понимала, что на такой шаг Патрика наверняка толкнули какие-то неизвестные ей обстоятельства, но все равно испытывала стыд, как будто и она тоже предавала этот старый дом.
– Конечно, вы имеете право на неприкосновенность, – согласился с ней Брюс. – Но дело в том, что, как я уже сказал, принял ваше молчание за согласие. Кстати, если вы уж так озабочены своей неприкосновенностью и безопасностью, то, пожалуйста, закрывайте, а еще лучше, запирайте двери. Мне не пришлось воспользоваться ключами, которые мне любезно предоставил Патрик.
Женщина буквально оцепенела, глядя на знакомую связку ключей, которую Брюс крутил на пальце.
28 
