44

МЭГГИ РАФФЕРТИ

Работать с Дженнифер Спенсер одно удовольствие, но надо сказать, что я обязана ей не только этим. Должна признаться, в последнее время я отгородилась от людей и закрылась в своей раковине. Кроме того, мне удалось добиться «теплохладности», когда жизнь протекает сквозь тебя, не принося ни боли, ни радости, ни забот. Но Дженнифер, с ее энтузиазмом, оптимизмом и трудолюбием, растопила лед и вернула меня к жизни. Мне кажется, она немного похожа на меня в молодости. Ко всем проблемам она подходит конструктивно, для каждой задачи находит решение.

Да, Дженнифер очень много сделала для того, чтобы улучшить мою жизнь. Впрочем, она много дала каждому в Дженнингс, а главное — она сплотила людей. После стольких лет затворничества, Дженни свела меня с Гвен Хардинг, и я поняла, что напрасно недооценивала ее ум и заботу о людях. Гвен была связана системой по рукам и ногам, однако она не потеряла способности сочувствовать своим подопечным.

Дженнифер заставила меня поближе познакомиться с ее семьей. Это Мовита Уотсон, Тереза Лабьянко, Зуки Конрад и ее очаровательная малышка. Нам нужно было решить столько вопросов, и проще всего оказалось встречаться за ужином. Надо сказать, я получала удовольствие от их компании, даже от бесед с безапелляционной мисс Лабьянко.

А малышка! Мои мальчики так и не подарили мне внуков, а здесь, с Кристиной, я почувствовала себя настоящей бабушкой. Несмотря на свой артрит, я снова начала вязать крючком, и у меня получалось совсем неплохо.

Правда, порой, когда я сидела в библиотеке и вязала, меня охватывала тоска. У каждой медали есть обратная сторона. Как только я снова научилась чувствовать радость, вместе с ней вернулась и боль. Невозможно перечислить, сколько моральных и физических страданий выпадает на долю женщины, сидящей в тюрьме. Не стоит и пытаться. Нам не нужно об этом напоминать, мы постоянно чувствуем это.

Одно из правил особенно жестоко, и не в нашей власти его изменить. Когда ваша близкая подруга выходит на свободу, закон запрещает ей любые контакты с теми женщинами, которые остались за решеткой. Представьте себе, что вы пять или даже десять лет делили с кем-то горе и радость, стали ближе, чем сестры, — и все. Ни посещений, ни писем, ни звонков — ничего.

Вы уже догадались, что я говорю о горе, которое поселилось в большом щедром сердце миссис Мовиты Уотсон. Сама я не позволяла себе заводить такие близкие отношения ни с кем: ведь чего у тебя нет, того ты не можешь потерять.

Но сейчас — со всеми этими переменами — моя защита ослабла. Я не успела оглянуться, как вошла в семью Мовиты Уотсон. Я делю с ними еду, мечты и надежды. И после стольких лет одиночества я чувствую себя с ними как дома.

Это замечательно — снова стать живой. И мне очень жаль их всех, ведь я вижу, как они скучают по Шер Ма-киннери. Они не говорят о ней — как в некоторых первобытных племенах не говорят об умерших. Но они все без нее тоскуют.

  115