очень нудно 
10 
Она оторвалась от откровенного разглядывания генерала только после недовольных слов Антона, нахмурившегося от ее столь очевидной эйфории:
– Да очнитесь вы оба! От восторга дышать уже не в состоянии!
Аня быстро заморгала, поняв, что представляет из себя прекомичное зрелище. Лейтенант тоже несколько пришел в себя от внезапного лицезрения генеральских погон, отдал честь и придвинулся ближе к пострадавшему, опасливо постреливая взглядом в сторону хотя и чужого, но большого начальника.
– Антон Юрьевич! – или звезды на погонах папы-генерала провели воспитательную работу, или у лейтенанта было строгое правило – всем ответчикам говорить «ты», а истцам – «вы» и величать по отчеству. – Вот виновница вашей травмы. Но, чтобы наказать ее по всей строгости закона, от вас нужно заявление. Справка о ваших травмах у меня в деле уже есть, показания ваших спутников – тоже. Дело за вами.
Антон замер, переводя взгляд с самодовольного лейтенанта на бледную как смерть девушку. Медленно протянул:
– Не понял? Какая виновница и кого наказать?
У Ани появилась несмелая надежда на спасение, а лейтенант, решив, что после травмы пострадавший соображает плоховато, постарался доступнее разъяснить ситуацию.
– Вы с друзьями мирно шли по тротуару, а навстречу вам выскочила эта особа. Не знаю уж, за кого она вас приняла, но только она стукнула вас сумкой по груди. Вы не ожидали нападения и вылетели на проезжую часть прямо под колеса проезжающей мимо машины. А теперь вам нужно написать заявление о нападении.
Генерал высоко поднял черную бровь, всем телом повернувшись к сыну, чтобы выслушать происшедшее в его изложении. Тот несколько наигранно возмутился:
– Вот ведь козлы! Ничего не поняли, а туда же! Заявления они пишут! Я им напишу! – И решительно опроверг рассказ лейтенанта: – Всё было вовсе не так! Мы шли по тротуару, вдруг на меня налетела девчонка. Я смотрю – это моя старая подружка, Анюта! Ну, я ее немного приобнял на радостях, а она не разглядела, кто ее облапил, и пихнула меня несколько сильнее, чем следовало. Честь девичью защищала, как положено. Я в тот момент как раз ее отпустил, вот и получил дополнительное ускорение. В общем, сам виноват. И никаких дурацких заявлений я писать не собираюсь.
Посмотрев на вытянувшееся лицо лейтенанта, с болью в сердце наблюдавшего, как рушится его так красиво раскрытое преступление, лукаво добил:
– Хорош же я буду, если сначала невесту в тюрьму на пару лет отправлю, а потом предложение сделаю! Нет уж! Уж лучше жениться сразу, без промежуточных этапов!
Лейтенант с оскорбленным видом отпустил до сих пор сжимаемую руку подозреваемой, ловко увильнувшей от заслуженного наказания, чопорно попрощался и вышел из палаты, недовольно чеканя шаг.
Антон повернулся к Ане и по-военному четко представил отца:
– Познакомься, любовь моя, это мой отец, Юрий Андреевич Ковров. Генерал-майор, начальник нашего гарнизона. По совместительству гроза окрестных дам. Или наоборот, что по большому счету одно и то же.
Смущенная коварным «любовь моя», Аня несмело протянула свою подрагивающую ладонь в ответ на властно протянутую руку генерала. Он не пожал ее по-дружески, как она предполагала, а церемонно склонился и поцеловал.
Оторопев от неожиданности, она смогла лишь тихо прокряхтеть:
– О… очень приятно.
Юрий Андреевич произнес глубоким приятным баритоном:
– Мне тоже. Впервые, знакомя меня с девушкой, сын называет ее «любовь моя» и намекает на серьезные намерения. Ценю.
Аня, тоже впервые в жизни оказавшаяся в столь двусмысленной ситуации, молча смотрела на мужчин, не зная, что сказать.
Генерал потрепал сына по голове и мягко попрощался, явно давая голубкам возможность поворковать без помех:
– Ну, мне пора. Поправляйся скорее. Завтра заскочу в это же время.
Развернулся через правое плечо и вышел, мягко ступая в забавных кожаных тапках. Аня удивилась. Если есть тапки, должен быть и халат. Но его не было. Почему? Чтобы всем был виден блеск генеральских звезд? Этот вопрос так захватил ее сознание, что она не обратила внимание на сурово сжатые брови Антона. Очнулась от его грубоватого предупреждения:
– Не вздумай влюбиться в папашу. Все равно толку не будет. У него таких куриц, как ты, что пшеницы на элеваторе.
Она подскочила от злости и в негодовании повернулась к нему.
– Что? Ну, крокодил, берегись! – и она метнулась к нему, от всей души желая врезать по физиономии так доставшего ее типа.
10 
