Последние отзывы

  70  

«И кто только придумал для этого устройства такую сложную форму?» — думал я, в пятый раз стирая неполучившийся унитаз ластиком.

Когда унитаз не получился в восьмой раз, я решил, на правах конструктора, изменить его форму по своему усмотрению и нарисовал в туалете ракеты что-то вроде гриба. После этого можно было переходить к технической части. Здесь меня ждал титанический труд.

Я чертил в кабине управления рычаги и педали, связывал их тягами со стабилизаторами, рисовал разрез пульта и обозначал в нем множество ящичков-блоков, которые соединялись между собой паутинами проводов плюс и минус. На ящичках было написано ПРУ, СМУ, ГЗУ, СММК и так далее. Что это были за блоки, я не мог объяснить, но ведь пульт управления — вещь сложная, там много блоков — пусть разбираются потом те, кто будет строить ракету. Отдельных чертежей в разрезе требовали и спускаемые аппараты, которых было два, и пульты этих аппаратов, и двигатели, и даже скафандры. На рукавах скафандров тоже были свои пульты. У них внутри были блоки ГЗУ и СМУ, но не помещался СММК. А потом я подумал, что если во всех пультах есть блоки ГЗУ и СМУ, то для них тоже нужно сделать чертежи в разрезе. Я нарисовал их, и так появились блоки ЗММ, ППВ и КБС. Рисуя на пятый день чертеж разреза блока ПРК блока ЗММ блока СМУ пульта управления скафандром, я понял, что пора останавливаться, и показал свои чертежи бабушке. Она сказала, что я идиот, и рассказала про Королева, который принес свои чертежи академикам, и те объяснили ему, что чертежи талантливы, но безграмотны.

— Королев — гениальный конструктор, — говорила бабушка, подняв к потолку палец, — пока не выучился, чертил безграмотные чертежи. А ты мало того что клинический идиот, так еще и не учишься.

— Но сейчас каникулы!

— Все равно. Нормальный ребенок взял бы учебник за второй класс, повторил упражнения. А ты который день пособия для психиатров чертишь.

Непросто было не потерять в тот день веру в себя, но меня поддержал Борька. Он сказал, что чертежи отличные, но такую сложную ракету мы в ближайшее время все равно не построим и надо сделать корабль попроще — не для дальних полетов, со спальнями и туалетами, а хотя бы для пары витков вокруг Земли. Такой корабль можно построить безо всяких чертежей, и он даже знает как. На этом Борька повел меня в соседний двор, где валялись несколько старых ванн.

— Если соединить их вместе, получится прочный обтекаемый корпус! — сразу понял я Борькину мысль, и так родился новый проект.

Идея была проста. Ванны складывались вместе и скреплялись по кругу струбцинами, которые Борька обещал стащить из кабинета труда. Сверху вырезался люк. Внутреннее пространство разделялось перегородкой надвое. В передней части располагалась кабина с креслом, в задней части прорезалось сопло. Через сопло корабль предполагалось набить газетами — их оставалось поджечь, и огонь, вырываясь из сопла, поднял бы корабль в космос.

Мы позвали пятерых ребят и одну девочку и попросили их помочь нам перевернуть одну ванну и поставить ее на другую. На вопросы, зачем это, мы отвечали туманно, но обещали, что со временем все на этих ваннах прокатятся. Девочка сбежала, испугавшись во время катания испачкаться или ушибиться, но мы обошлись без нее и всемером сложили ванны вместе. Я взял кусок мела, вывел на борту будущего корабля название «СКОРОСТ» и чуть не прижался к нему щекой, поняв счастье конструктора, увидевшего свое творение в металле. Оставалось скрепить ванны струбцинами, прорезать сопло и люк и набрать достаточное количество газет для топлива. Борька притащил два пионерских галстука и предложил повязать их, чтобы пройтись по квартирам, спрашивая макулатуру. Надевать пионерский галстук, не будучи пионером, показалось мне кощунством. Мы и так всегда ссорились с Борькой, когда он рассказывал анекдоты про Брежнева, а теперь я и вовсе готов был сказать ему: «Не понимаешь, что делать можно, а что нельзя, нашей дружбе конец!» К счастью, Борька сам сообразил, что предложил гадость, и мы пошли по квартирам без галстуков. Старые газеты нам давали охотно, и вскоре мы набрали огромный ворох, которого хватило бы, чтобы набить наш корабль наполовину.

— Полбака, — сказал Борька.

— На сколько их, по-твоему, хватит? — поинтересовался я.

— Проверим, — решил Борька и достал спички.

Убегать от дворника мы начали, когда газеты сгорели наполовину, но было уже ясно, что на таком топливе далеко не улетишь. Требовалось что-то химическое. И я начал думать. Дома я перебрал все подручные вещества, но бабушка всегда была против химии и даже вещи стирала только хозяйственным мылом. Мыло, сода и соль для ракетного топлива не годились, а спички, с которых можно было соскрести взрывчатые головки и подмешать их к газетам, находились на строгом учете, и стащить из коробка больше пяти штук, не нарвавшись потом на скандал, было решительно невозможно.

  70