Последние отзывы

  108  

— Ох, мэм! — жалостливо простонала Салли Энн. Сердце у нее было доброе, и сейчас, забыв о своих обидах, она едва не расплакалась от жалости. Подойдя к Джине, она ласково погладила ее по плечу. — Ну-ну, не надо! Сейчас пойду приготовлю тебе комнату наверху, хорошо?

Как только за Салли Энн захлопнулась дверь, Эбби жестом предложила Джине сесть в стоявшее напротив кресло и долго всматривалась в лицо девушки.

— Где ты научилась так правильно говорить, Джина?

— Реджина, — поправила ее девушка, потом обвела взглядом гостиную и вздохнула: — Наверное, все это опять мне снится, да? Это просто сон, и скоро я проснусь. Чугунная Герта, как обычно, еще на рассвете поднимет меня пинком в зад и примется ворчать, что пора, дескать, за работу. Глаза у меня слипаются, потому что полночи шила для нее лоскутных кукол, и мне смертельно не хочется опять бежать на улицу. Да, наверное, это сон. — Девушка слабо улыбнулась. — Но тут уж я ничего не могу поделать.

У Эбби защемило сердце. Ей и самой в прошлом не раз приходилось оказываться в отчаянном положении, когда напрочь пропадало желание жить, и сейчас у нее просто душа разрывалась от сочувствия к этой странной девушке.

— Ты не хочешь мне рассказать, как случилось, что ты оказалась у Герты?

— Хорошо. Буду и дальше притворяться, что это не сон. Все лучше, чем снова говорить на этом ужасном воровском жаргоне и все время трястись от страха, как бы не выдать себя. Если бы кто-то пронюхал, кто я такая на самом деле, или хотя бы заподозрил, сколько мне лет, мне бы не жить, вы уж поверьте. Да меня бы прикончили в тот же день! Вы бы видели, как они перетряхивали мои жалкие пожитки, даже в туфли заглядывали, ей-богу! К счастью, у меня хватило ума обрезать волосы, пока на них кто-нибудь не позарился, не то я и до утра бы не дожила! Это Чугунная Герта меня спасла. Ее все боятся.

Взгляд девушки упал на тарелку с сандвичами, о которой все забыли. Похоже, голод все еще давал о себе знать, потому что в животе у нее заурчало. Прихватив пару сандвичей с ветчиной, она снова вернулась в кресло. И так, откусывая кусок за куском, принялась рассказывать о себе:

— Меня вырастили дядя и тетка. Жили мы в южном предместье Лондона, в Литл-Вудкоте, в пасторском доме, в одном из имений, принадлежащих Кенуордам, гореть им всем в… простите, ваша светлость. Как сказал бы мой дядюшка, будь он сейчас здесь, за последние месяцы мои манеры нисколько не улучшились.

— Кенуорды? — переспросил внезапно появившийся в комнате Кипп. Приветствовав учтивым поклоном жену, он хитро улыбнулся: — Простите, моя дорогая, но так уж вышло, что двери между нашими комнатами остались открытыми. Случайно я услышал несколько слов, и они показались мне настолько интересными, что я решил поприсутствовать при вашем разговоре. — Кипп повернулся к Джине, которую при виде его будто ветром сорвало с кресла. — Вы не о тех ли Кенуордах, которых я хорошо знаю? Возможно, речь идет о Джордже Кенуорде, графе Аллертоне?

Неловко присев в реверансе, Джина молча кивнула. Теперь, когда она знала, что перед ней не разряженный в пух и прах сутенер из какого-нибудь притона, а виконт Уиллоуби, на лице ее были написаны страх и смущение.

— Какая удивительная история! — восхитился Кипп. Встав за спинкой кресла, где молча сидела его жена, он ласково положил ей руку на плечо. — И какая романтическая, вы не находите? В жизни бы не поверил! Моя жена, случайно наткнувшись на пасторскую племянницу, которую превратности судьбы бросили на самое дно, вырывает ее из пучины нищеты и разврата. Араминта Зейн гордилась бы вами, моя дорогая, а потом, измучившись от зависти, попросту украла бы вашу историю, чтобы сделать из нее сюжет для своего очередного романа. Только в нем она наверняка превратила бы Реджину в пленную принцессу, чтобы какой-нибудь рыцарь спас ее и отвез домой. Скажите, вы тоже пленная принцесса, мисс…

— Блисс, — пробормотала Реджина, по-прежнему смущенно пряча глаза. — Реджина Блисс, милорд. Какая уж из меня принцесса! Просто мне очень не повезло. После того как мои дядя и тетка погибли — экипаж, в котором они ехали, перевернулся, — я осталась одна. Денег у меня не было, и я почему-то решила, что в Лондоне непременно найду себе место у какого-нибудь торговца — в качестве нянюшки, например. Или хотя бы белошвейки. Видите ли, моя тетушка немало потрудилась, чтобы научить меня шить, и труды ее не пропали даром. — Губы девушки вдруг задрожали. — Но из этого ничего не вышло — меня никуда не брали. Никому я не была нужна. Никому… кроме Герты. Вот поэтому я и стала шить для нее тряпичных кукол, а потом помогала их продавать.

  108