Лёгкий, ненавязчивый романчик 
37 
– Ты так красив, дружище, что ответить на твою улыбку хочется вопросом: «Что я могу для вас сделать?» – Костя всегда преувеличивал, и Вадиму приходилось возвращать его в реальность. Но это преувеличение Белову нравилось, и обычно он снисходительно улыбался, качая головой.
Завтра предстояло проверить Костину теорию в действии. Вадим выключил телевизор и повернулся к Вале спиной. Он любил спать на этом боку, потому что мог смотреть в окно, завешенное белоснежной воздушной гардиной. Он всматривался в бескрайнюю темноту за окном, напрягался, пытаясь увидеть на небе звезды. Вместо них он ясно заметил светивший прямо в окно белый диск луны. Белов нахмурился. Он никогда не замечал за собой в полнолуние каких-то отклонений от обычного состояния, но с детства помнил беспокойство мамы по этому поводу. Она следила за фазами луны, постоянно делясь своими наблюдениями с Петром Петровичем. Мама объясняла это тем, что операции, которые он назначал, ни в коем случае не должны были приходиться на дни полнолуния. А в комнате Вадима в этот период были наглухо задернуты шторы. Они разделяли мир на две части: материальный и полный суеверий.
Словно в знак протеста против воспоминаний детства и юности Белов не стал подниматься и отгораживаться от холодного света и туманного ореола вокруг мистической планеты. Он смотрел на небольшой светящийся круг, не в силах разглядеть привычную картину девушки с коромыслом, и не заметил, как вопреки всем теориям уснул, уснул раньше, чем это сделала Валя. Едва услышав его ровное дыхание, она осторожно повернулась к нему, обняла и уткнулась лбом в его спину. Она чувствовала, что короткий период спокойствия в их отношениях снова заканчивается. Поведение Вадима снова становится непредсказуемым, непонятным для нее. Что-либо прогнозировать Валя не хотела, единственное, что она пообещала себе, – обманов больше не будет. Она не хочет больше видеть его отчужденным, сочиняющим несуществующие причины опозданий, отводящим глаза. Она не поставит его перед выбором. Если ее сердце снова подскажет, что Вадим душой не с нею, она уйдет сама, без упреков и скандалов. Она устала бороться. Даже такая любовь, какую она испытывала к Вадиму, может не выдержать постоянных испытаний на прочность. Валя вздохнула. Она ни о чем не жалела – пять лет с любимым человеком это подарок судьбы, это счастье, но сколько сил стоило ей сохранять его. Если это нужно ей одной, она уйдет. Может быть, постоянная неудовлетворенность и есть его суть, суть мужчины, избалованного женским вниманием? Вадим с самого начала говорил, что из него не получится идеального мужа. Он мягко предупреждал, что легко с ним не будет. «Конечно, надо быть такой максималисткой, как я, чтобы понадеяться на все изменяющую силу любви. Господи, за что же я его так люблю? И не объяснить. В том-то и дело, что люблю я, а он лишь принимает мои чувства. Только принимает, снисходя, проявляя должное уважение. Он не может кому-то принадлежать. Он живет своими мерками, в своем мире и в нем нет места такому качеству, как верность. Это атавизм, от которого Вадим давно избавился. Мы всегда будем просто рядом… Это невыносимо даже для такой всепрощающей натуры, как я». – С этими грустными мыслями, от которых в горле у молодой женщины стало сухо, колко, она тоже уснула.
Лунный свет освещал их, таких близких и таких далеких одновременно. Сейчас они вместе, а может быть – уже врозь. Ровное дыхание обоих сливалось в тихий вдох и более шумный выдох. На лицах нет ни тени тех сомнений и проблем, которые мучили уставший разум. Он сейчас отдыхал, рисовал несуществующие картины снов, дарил нереальные приключения и ощущения. В этом мире, где нет сознания, где оно устало спит, поддавшись привычному ритму, каждая минута приближала пробуждение. Оно изменит все: дыхание, мысли, выражения лиц, заставит произносить слова. И не всякое слово будет правдой, ведь так часто каждый из нас ищет спасение во лжи. Одна ложь порождает другую, и порой настает момент, когда ее становится слишком много. Она ложится непосильным грузом на плечи и давит, прижимает к земле, не дает распрямиться и прямо смотреть в глаза любимым, близким, чужим. Взгляд, устремленный вниз, надоевшая картина, и так хочется снова увидеть звезды. Но только пытаешься поднять голову, как чувствуешь, что теряешь равновесие, и снова опускаешь взор вниз – от этого страдает, плачет израненная душа, ее уже не спасти…
Вадим выехал со стоянки еще затемно. Он проснулся очень легко – на часах была половина четвертого. Засыпать снова не было смысла. Осторожно поднявшись, он потихоньку вышел из спальни, прикрыл дверь и зашел в ванную. Утренний душ всегда приводил его в хорошее расположение духа, словно вместе с потоками воды уходили в сточное отверстие все проблемы, захлебывались и уносились далеко-далеко, откуда нет возврата. Вадиму не хотелось закрывать воду. Он все стоял под горячим душем, прислушиваясь к своему состоянию. Не было желаемого спокойствия, но и вчерашней паники, отчаяния тоже не было.
37 
