Последние отзывы

  52  

После операции, все еще в стерильном чепце на голове и с пятнами крови на халате, Штурм возражает: «Да никакой я не артист, не художник. И не волшебник. Я самый обыкновенный электрик, который должен протянуть провода через восьмимиллиметровое отверстие в черепе пациента в нужное место в его мозгу. Вот и все». Место, куда должны попасть провода, очень точно (до долей миллиметра) определили до него другие люди благодаря сложным исследованиям и точному сканированию мозга. Без них и их сложной аппаратуры его работа не имела бы никакого смысла. Так говорит Штурм и энергично возражает, когда журналист замечает, что его считают лучшим нейрохирургом в мире (профессор Фолькер Штурм работает в университетской клинике в Кёльне). Из всех талантов он признает за собой лишь спокойствие и твердость своих рук. В силу какой-то непонятной — также и ему самому — причины его руки спокойнее, чем у других. А так называемое признание? Пустое. Это всего лишь вопрос договоренности нескольких человек, экспертов и специалистов в данной отрасли, которых и так никто не слушает, и мало кто читает их статьи в специализированных медицинских журналах. Даже у него нет времени на это. Так что пресловутое «признание» — медийная чепуха. СМИ обожают публиковать рейтинги, пресмыкаясь перед своим читателем. Лучший врач по гландам, лучшая клиника по сердцу, лучший хирург по мениску левой коленки, лучший хирург по мениску правой коленки. Существуют только или хорошие врачи, или плохие врачи. Точно так же как хорошие журналисты или плохие журналисты. Признание чувствуется только тогда, когда из Гамбурга, находящегося от Кёльна в семистах километрах, на каждый Рождественский сочельник к нему вот уже пять лет приезжает его бывшая пациентка. Приезжает, поздравляет, благодарит, оставляет подарки. До операции она страдала хроническим навязчивым неврозом. Ее, например, преследовала навязчивая идея чистоты. Она могла часами стоять под душем. Через два года таких мучений ее кожа представляла одну большую рану. Когда звонил телефон, а она была в это время под душем, ей казалось, что наступает конец света и что вот-вот она умрет в отвратительной грязи. Она не могла смотреть в зеркало на себя и на свои раны. Она испытывала отвращение к себе. Ей хотелось покончить с собой. Она не видела другого выхода. Штурм проделал ей в черепе дырку, подключил к ее мозгу два тоненьких проводка, соединил их со стимулятором и отмыл ее раз и навсегда от болезненной страсти. Она ему за это очень благодарна. И ее благодарность, которую она выражает ему раз в год на Рождество, самое важное для него признание. А не какие-то там идиотские рейтинги…

А еще профессор Фолькер Штурм говорит с улыбкой, что он «не смеет исправлять Бога». Самое большее, что он делает, — приводит в порядок то, что изначально было самим совершенством, а со временем по каким-то причинам «испортилось, повредилось или загрязнилось». Электростимуляторы или стартеры, которые он подключает к мозгу своих пациентов, вовсе не являются, считает он, вмешательством в их душу. Они не изменяют идентичности пациента. Совсем напротив — они приводят его идентичность в нормальное состояние. Он считает, что операция на мозге имеет несколько другое измерение, в том числе в этическом отношении, чем восстановление сломанной ноги. Но если приглядеться повнимательнее, то можно заметить, что и в одном и в другом случае речь идет об уменьшении страданий и о помощи. Тот факт, что в мозгу возникают наши страхи, наши радости, наши печали, наше отчаяние, наша любовь и наше мышление, вовсе не означает для Штурма, что из-за этого мозг надо оставить в покое и не вмешиваться в его работу. Он бесконечно восхищен мозгом как органом. Он не верит, что в ближайшие сто тысяч лет удастся до конца понять законы его функционирования. Он не считает, что мозг — это всего лишь большой суперкомпьютер с бесконечно большой памятью и бесконечно быстрым процессором или что в мозге находится наша душа. Он полагает (а Штурм признался в разговоре, что он верит в Бога и думает, что Его существование когда-либо можно будет доказать), что душа локализирована ни в мозге, ни тем более в сердце. Она в человеке везде. Она что-то вроде «софта», который управляет нашим «хардом», то есть нашим телом. У каждого человека свой «софт» и свой «хард». Иногда в программном обеспечении появляются ошибки: Паркинсон, эпилепсия, опухоли мозга, депрессии, навязчивые неврозы. Тогда надо попытаться устранить их, эти ошибки.

  52