Последние отзывы

Содержание

Шрифт

Запомнить

Однако я вместе с курицей улетела далеко от темы.

Темой «Сириус-шоу» не может быть один-единственный продукт – и самая благодатная курица не способна угодить всем зрителям, тем более клиентам «Сириуса». Какое счастье, что у нас есть «Сириус» – его директорша и убежденная эвдемонистка Мара Михайловна вначале была страстной поклонницей всего канала «Есть!», а потом во всех смыслах переключилась и стала моей главной (пожалуй, самой ценной) фанаткой. Благодаря Маре Михайловне и ее душевному спонсорству я могу готовить все, что взбредет в голову.

И как же больно смотреть на мучения коллег, когда они воспевают в программах ядовитые кетчупы и бульонные кубики «Химия и жизнь», выдавливают из себя нужные рецепты, лишь бы заработать вожделенную денежку и творить с ее помощью все в том же духе и ключе. Вечный бесконечный самообман – надежда, что однажды ты сможешь заняться тем, что тебе и в самом деле интересно.

Мара Михайловна лет пятнадцать проработала товароведом в главном рыбном магазине, волна перестройки вначале накрыла ее с головой, но потом сжалилась и благополучно вынесла на берег новой жизни. Будучи «госпожой Сириус», Мара Михайловна подрастратила прежние ухватки: отучилась надменно взирать на покупателей, хамить беззащитным старушкам и скатеркой стелиться пред начальством. Эта круглая, веселая, вечно загорелая, словно круассан, женщина полюбила мини-юбки и фальшивые ногти, научилась искренне хохотать и вообще жить для собственного плезиру. Мы с ней отчасти дружим, и Мара Михайловна всерьез собиралась свести меня с младшим сынулей, но, к счастью, принц вовремя отбыл в Германию за вторым высшим.

«Сириус-шоу» – это был мой ответный дар, я придумала программу персонально для Мары Михайловны! Естественно, у меня нет недостатка в идеях и нехватки свежих мыслей – но все же запросто расстаться с одним из самых успешных своих проектов и смотреть, как эта скатерть-новобранка в первом же выпуске убьет саму идею программы?!

Ирак, которая принесла мне эту весть практически неостывшей, грустно пожимает плечами. Ека вместе с Иран и Пушкиным с утра сидят, закрывшись в студии, а П.Н. я не видела уже неделю – с того памятного собрания.

Кажется, он собирался в Париж, а потом – в Бретань, к морю.

П.Н., как дельфин, преданно любит море. Задолго до того как уйти в телевидение (а сюда люди уходят, как в бездну, и обычно не возвращаются), П.Н. был филологом. Указательный палец поправляет съехавшие очки. Первые просветления на макушке. Массовое обожание студенток, одичавших от мужского безрыбья и готовых кинуться на первого встречного преподавателя при условии, что он не делает макияж. Очень часто я думаю о том П.Н., еще не обросшем жирцом и миллионами, о том П.Н., что запросто курил на лестнице нашей общей альма-матер, не догадываясь, какие чудеса перевоплощения ждут его. Скорее всего, впрочем, я прошла бы мимо того скромного ученого, мечтательно цедящего дурную пахитоску и размышляющего о грядущей защите.

Темой диссертационного исследования П.Н., как он сам мне множество раз – и с удовольствием! – рассказывал, был «Концепт моря в русском языковом сознании». Будто усердный рыбак, П.Н. вылавливал из опять-таки моря писательских эпитетов удачные и не очень описания волн, прибоя, полночного бриза, лунной дорожки, соленого аромата, шторма, русалок, пиратов, китов и водорослей. Он даже у Теккерея отыскал неплохой морской абзац и до сих пор может прошпарить его по памяти. А Катаев?.. «Малахитовые доски прибоя, размашисто исписанные белыми зигзагами пены, с пушечным громом разбиваются о берег. Эхо звенит бронзой в оглушенном воздухе. Тонкий туман брызг висит кисеей во всю громадную высоту потрясенных обрывов».

– Не правда ли, хочется надеть штормовку? – радовался П.Н., расстреляв обойму очередных цитат, не вошедших, впрочем, в диссертацию – впрочем, не написанную.

Я говорила, что штормовку мне надевать не хочется. Зато как живые перед глазами встают картины Айвазовского. П.Н. хмурился – не любил Айвазовского, а над словом «маринист» издевался:

– Маринист – это художник, который рисует Марин.

Про море в литературе П.Н. однажды вещал мне целый час – насущные дела и проблемы словно вымыло из его памяти высокой прибойной волной. Как все начальники, П.Н. часто выпадает из реальности, и я далеко не сразу научилась возвращать его обратно. Сама я совершенно равнодушна и