56 
Кристоферу предназначался стул, ближайший к двери. Когда он и Онория прибыли, остальные места были уже заняты, за исключением стула в дальнем конце, куда Онория могла бы добраться не иначе, как ползком по столу.
Слава Богу, Кристофер не заставил ее пробираться туда. Он ткнул большим пальцем Мэнди, которая, улыбнувшись, развернулась и пересела на пустой стул. Колби, огромный как медведь, ворча передвинулся на соседний, освобождая место для Онории.
Как только Кристофер сел, кок подал супницу. Кристофер поставил ее на стол.
– Садись, – сказал он Онории тоном, не терпящим возражений.
И она опустилась на стул, нагретый массивным телом Колби.
Дощатый стол был накрыт влажной скатертью, чтобы блюда не скользили по ней. Скатерть со временем поистрепалась и приобрела желтоватый оттенок. По другую сторону от Кристофера сидели Сен-Сир и миссис Колби, чьи рыжие волосы отливали красным цветом, как и шкафчики.
Кристофер налил суп в ее миску, затем в свою. На поверхности плавали жирные пятна масла, а под ними виднелись кусочки моркови, зелени и мяса. Несмотря на не очень привлекательный вид, запах был весьма аппетитным. Кристофер передал супницу, и Сен-Сир уткнулся в нее своим вытянутым лицом.
Он налил себе порцию и, передав супницу дальше, сказал Онории по-французски:
– Приятного аппетита, мадам.
В пансионе благородных девиц, где училась Онория, немного изучали французский язык.
– Благодарю, месье, – ответила она тоже по-французски, слегка склонив голову, как будто они угощались бутербродами на приеме в летнем саду.
Колби фыркнул, а Кристофер вскинул бровь и бегло сказал что-то грубое на чистом французском.
Фраза была из тех, каким Онорию не обучали в пансионе, но она тем не менее поняла и густо покраснела, отчего глаза Кристофера весело блеснули.
Какое-то мгновение Онория была готова запустить в него миской с супом. Диана рассказывала ей, что однажды бросила в голову Джеймса полную супницу. И была уверена, что именно после этого Джеймс влюбился в нее.
Онория решила, что у нее ситуация более сложная. Джеймс по крайней мере дал Диане время привыкнуть к нему, прежде чем жениться на ней.
Онория сделала вид, будто не обратила внимания на выходку Кристофера, и поднесла ложку к губам. Наперченный бульон был очень вкусным.
– Так какова будет ее доля? – вдруг спросил Колби. Мэнди с шумом втянула бульон с ложки и сказала:
– Почему тебя это беспокоит?
Колби со стуком положил ложку на стол.
– Мы уже определили наши доли заранее. А теперь, судя по всему, мы все получим меньше, потому что капитан обзавелся женой. Тогда пусть она довольствуется частью его доли.
Мэнди и миссис Колби повернулись к Кристоферу, а мистер Сен-Сир продолжал есть суп маленькими глотками.
– Она получит свою собственную долю, – сказал Кристофер.
– Но это значит, что нам достанется меньше, – повторил Колби.
– Наша команда теперь стала меньше, Колби, – возразила Мэнди. – А это значит, что наши доли остаются прежними.
– Я считаю, что мы должны проголосовать. Мы голосовали, когда я женился.
– И миссис Колби получает свою собственную долю, – заявил Кристофер. – Так будет и с миссис Рейн. Никакого голосования не требуется.
Колби открыл рот, намереваясь спорить дальше, но, поймав взгляд Кристофера, снова закрыл его, скрипнув зубами.
Кок подал тарелку с хлебом. Кристофер отломил толстый кусок и передал остальной хлеб Онории как раз в тот момент, когда корабль накренился. Все машинально схватились за миски и прижались к стене, продолжая, однако, спокойно есть. Корабль вздымался и опускался на волнах, и когда кок вышел, в помещение ворвался холодный ветер.
Онория осторожно отломила кусочек от буханки и передала хлеб Колби. Тот взял его своей огромной лапой, отломил большой кусок и передал остальное Мэнди.
Черный хлеб из ржаной муки и патоки был не очень хорошего качества. Онория чувствовала пальцами твердые комочки. Она хотела положить его назад на тарелку или предложить французу, но Кристофер наблюдал за ней.
– Моя доля от чего? – спросила Онория.
– Ха, – проворчал Колби. – Возможно, ни от чего. Взгляды всех присутствующих устремились на Кристофера.
– Нет, – тихо сказал он. – Я не зря столько пережил.
– Я поверю только тогда, когда увижу это собственными глазами, – мрачно заметил Колби.
– Увидишь, – уверил его Кристофер.
56 
