Последние отзывы

  5  

Едва она собралась погасить последнюю лампу, как звякнул колокольчик, возвещавший, что кто-то вошел в дверь.

– Простите, но у нас уже закрыто! – крикнула она. – Повара ушли домой.

– Кому нужны ваши повара? У нас с тобой здесь осталось одно незаконченное дельце.

По спине Роуз прошел холодок, когда она узнала голос высокого ковбоя. Медленно повернувшись, она увидела, что он стоит, прислонившись к двери и скрестив руки на груди. На лицо его падала тень, и от этого он казался еще более опасным.

Определенно, гораздо более опасным.

– Какие у нас с вами могут быть дела?

– Кусок яблочного пирога.

– Боюсь, уже слишком поздно, ковбой. Все уже убрали. Я как раз закрываю... Куда вы идете? – спросила она резко, увидев, что он прошел мимо нее и ударом ноги распахнул кухонную дверь. – Пожалуйста, прошу вас, уходите! – требовательно произнесла она, следуя за ним.

Не обращая на нее внимания, он зажег лампу, затем присел на корточки и заглянул в ящик со льдом. Повернув голову, он бросил на нее укоризненный взгляд.

– Разве маменька не предупреждала тебя, что ложь не доведет до добра, рыженькая? – Он вынул из ящика форму для выпечки, в которой лежал отрезанный кусок пирога и еще нетронутая половина. – Не хочешь присоединиться ко мне?

– Можете взять его с собой и съесть дома, если вы такой голодный, – презрительно фыркнула Роуз и гордо прошествовала из кухни.

Он проследовал за ней – с жестянкой в одной руке, а другой засовывая вилкой в рот большой кусок пирога.

– Ты не знаешь, может быть, где-нибудь остался кофе? Не рассчитываю, что...

Роуз яростно посмотрела на него:

– Вы рассчитали совершенно верно. Я уверена, что вы уже успели заглянуть во все кофейники.

Он улыбнулся – его улыбка была такой обворожительной, что у нее екнуло сердце. Слава Богу, у нее уже есть некоторый опыт, чтобы сразу распознать такие улыбочки. Она не позволит себе попасть под сомнительное обаяние соблазнителя.

– Ты неплохо сохранилась для своих лет, рыженькая.

– Неужели? А вы для своих – просто тупица.

– У тебя всегда есть чем ответить на любезность, так, что ли?

– Что правда, то правда, ковбой. Вот что я вам скажу: если вы сейчас же уйдете, я разрешу вам взять этот пирог бесплатно.

– Давай лучше сядем. Моя маменька всегда говорила, что, если есть на ходу, можно заработать язву желудка.

– Ваша матушка была права. Возьмите этот пирог с собой и съешьте его у себя дома в спокойной обстановке.

– Мне больше нравится твоя компания.

И тут он ужасно удивил ее, потому что сначала взял стул и предложил ей, потом подождал, пока она сядет, и только потом уселся сам.

– Не желаете кусочек? – спросил он, протягивая ей на конце вилки изрядный кусок яблочного пирога.

– Нет, благодарю вас.

– Он просто восхитительный.

– Я знаю, не раз пробовала. Но может быть, вы поторопитесь и будете есть быстрее? Я устала, и мне хочется поскорее уйти.

– Ты давно в этом городе? – спросил он, отрезая себе еще один кусок.

– Всего неделю. – Она начала барабанить пальцами по столу.

– А сколько времени ты в Бримстоуне? – Еще один кусок пирога исчез между чувственными губами.

– Неделю.

Он дружелюбно рассмеялся, а у нее по спине поползли мурашки.

– Ты мне нравишься, Рыженькая.

Она уставилась в его сапфировые глаза, окаймленные этими проклятыми длинными ресницами. О таких ресницах мечтает каждая женщина, пытаясь удлинить их с помощью туши или краски для век. Даже щетина на его щеках не могла испортить впечатление.

– У меня есть имя, сэр: Дюбуа. Роуз Дюбуа. Сапфировые глаза по-прежнему в упор смотрели на нее.

– А мое имя Зак Маккензи.

– Какое совпадение! – воскликнула она удивленно. – Я знакома с Джошем Маккензи. Он детектив в агентстве Пинкертона – или был им раньше, во всяком случае. Вы, случайно, не родственники?

Он и глазом не моргнул.

– Пинкертон? У тебя были какие-нибудь нелады с законом, Роуз?

– Я предпочитаю избегать служителей закона, но этот женился на моей близкой подруге.

– Правда? Ну что ж, Маккензи здесь распространенная фамилия. А почему ты недолюбливаешь служителей закона?

– Те, с кем мне.приходилось сталкиваться, были даже хуже преступников, которых они выслеживали. – Первым и самым худшим был шериф Уэс Старджес, вошедший в ее жизнь, когда ей было всего семнадцать. Но у нее не было ни малейшего желания рассказывать об этом.

  5