Последние отзывы

  32  

— Посмотрим, — произнесла она уклончиво.

Томас кивнул, бросил взгляд в окно, затем вновь посмотрел на Инес и сказал:

— Бастьен велел доставить для тебя в отель одежду и все самое необходимое.

Она удивленно подняла брови.

— Я напомнил ему, что ты летишь практически без вещей.

— Спасибо за заботу.

— Я парень заботливый.

— Да, ты такой, — согласилась Инес, и ему стало неловко от того, насколько серьезно она это произнесла. Он почувствовал себя еще более неловко, когда она спросила:

— Сколько тебе лет?

Томас поморщился. Бастьен и Люцерн обычно обращались с ним так, что он чувствовал себя младшим ребенком в семье, несмотря на то что Жанна-Луиза — его сестра — была еще младше. Однако теперь, когда он знал, что Инес не может быть больше тридцати, его смущал собственный возраст. Наконец Томас ответил:

— Я стар.

— Что значит стар? — продолжала настаивать Инес, затем улыбнулась и пояснила: — Я спрашиваю лишь потому, что говорят, будто с возрастом мужчины становятся более внимательными к другим, а ты очень внимателен.

— Не более внимателен, чем большинство мужчин, — возразил Томас.

Но Инес лишь насмешливо фыркнула в ответ.

— Томас, ты гораздо внимательнее тех мужчин, с которыми я была знакома. — Томас хотел возразить, но Инес не дала ему рта раскрыть. — Когда ты узнал, что, торопясь встретить тебя в аэропорту, я не успела ни принять душ, ни даже чаю попить, ты приготовил мне ванну и заказал в номер завтрак, а здесь, в Амстердаме, не забыл побеспокоиться о моей одежде и тех мелочах, которые так необходимы женщине в пути. Ты всегда готов поддержать меня под руку, всегда открываешь передо мной двери, если не считать пробежки по Схипхолу, ты подстраиваешь свой шаг под меня, — перечислила она, затем подняла бровь и сказала: — Если внимание к другим соизмеримо с возрастом, то тебе должно быть не меньше тысячи лет.

Томас улыбнулся:

— Меня воспитывала тетушка Маргарет. С ее дочерью Лисианной у нас разница всего в четыре года. Это они научили меня думать о других.

— Сколько же тебе лет?

Томас нахмурился, пытаясь найти повод сменить тему, чтобы не отвечать на этот довольно скользкий вопрос, но затем понял, что, поскольку Инес его суженая, ему все равно придется сказать ей правду. Испытывая некоторую неловкость, он неохотно признался:

— Я родился в 1794 году.

Инес удивленно моргнула, услышав его признание, мгновение пристально смотрела на него, потом снова моргнула и, наконец, переспросила недоверчиво:

— В тысяча семьсот девяносто четвертом? Неужели тебе больше двухсот лет?

— Что, староват?

Некоторое время Инес молчала, потом откинулась на спинку сиденья и, попытавшись с невозмутимым видом пожать плечами, сказала:

— Что ж, двести лет лучше, чем шестьсот.

— Столько моему кузену Люцерну, — сказал Томас и снова выглянул в окно.

— Твоему кузену шестьсот лет? — недоверчиво переспросила Инес.

Томас улыбнулся, его позабавил неподдельный ужас, отразившийся на ее лице, затем подхватил рюкзак и встал.

— Пойдем, мы приехали.

Инес и Томас вышли из вагона, подошли к кассе и купили проездные на амстердамский общественный транспорт.

Как только они сели в автобус, направляющийся к отелю «Амстел», Томас достал сотовый и набрал номер Герба. По приезде в отель он собирался выпить два, а то и три пакета крови и сразу же заняться поисками тети Маргарет. Для этого ему нужны были ее координаты, хотя бы приблизительные. Он рассчитывал, что если позвонить Гербу заранее, то, пока он обустроится в отеле и подкрепится, Герб за это время сумеет определить район поисков Маргарет.

Ожидая ответа на звонок, Томас наблюдал за Инес. Она с интересом рассматривала мелькавшие за окном городские виды, старые здания, узкие улочки, прохожих — словом, все, что успевали выхватить из вечернего сумрака ее глаза. В очередной раз Томас пожалел, что не может прочитать ее мысли, а так хотелось узнать, о чем думает его половинка. Амстердам был одним из его любимых городов, и Томас очень хотел, чтобы он ей понравился.

Когда в трубке раздался голос Герба, Томас отбросил все посторонние мысли и целиком сосредоточился на разговоре. Инес, казалось, была целиком поглощена созерцанием открывающихся видов, поэтому он очень удивился, когда после окончания разговора девушка неожиданно обернулась к нему и негромко спросила:

  32