34 
– Какой он грязный и противный!
Саймон бросил на нее укоризненный взгляд:
– Ты очень любезна, спасибо. – И снова занялся виноградом.
– Что вы делаете? – повторила она.
– Обрезаю листья, – ответил он.
– А зачем?
Он срезал еще один лист.
– Чтобы проредить листву.
– А зачем ее прореживать?
– Когда на винограде много листьев, они закрывают гроздьям солнце. – Он присел, осматривая снизу куст.
– А солнца и так нет. И эти горошинки вовсе не похожи на виноград, – заявила она, капризно выпятив губку.
– Это настоящий виноград.
– А я могу его съесть?
– Не вздумай.
– Почему?
– Потому что он еще незрелый и твердый. Если ты его сейчас съешь, у тебя живот заболит, а я лишусь урожая.
– Да я ведь не съем весь ваш виноград, – хмуро возразила она.
– Даже не прикасайся к нему, – сказал он, смерив ее суровым взглядом. Она насупилась, в точности как мать, и, резко повернувшись, пошла прочь.
Он ей не понравился. Прекрасно. Она тоже не подарок. Он не просил привозить сюда ребенка. Кто позволил ей слоняться по винограднику? Ему нельзя отвлекаться – урожай под угрозой.
В животе у Саймона заурчало, и он взглянул на часы. Скоро полдень. Мадалена, наверное, готовит сандвичи на кухне в Большом доме. Каждый может подойти и перекусить – это давний обычай в Асконсете.
Но сегодня ему хотелось уехать подальше от дома. Куда – он и сам не знал. Заехать в придорожную кофейню? Или в «Макдоналдс» в Хаффингтоне? Хаффингтон совсем недалеко, можно и съездить.
Но сперва надо успокоиться. Он углубился в работу. Виноградник всегда оказывал на него целительное действие. Он незыблем и прочен, как ничто другое в целом мире, и послушен его рукам.
Когда за ним заехала Донна, работавшая на плантаций шардонне, Саймон сказал ей, что не придет на ленч. Потом позвонила Натали по мобильному телефону и услышала от него то же самое. Он работал, пока волосы и рубашка не взмокли от пота, а шорох листвы и запах свежей земли не восстановили равновесие в его душе.
Тогда он вернулся в ангар, завел пикап и поехал прочь от Асконсета.
Глава 9
Неделю спустя Оливия снова проснулась на рассвете и присела на подоконник, обхватив руками колени. Прошла целая неделя – в это невозможно поверить. Каждый день насыщен событиями, а работа над мемуарами Натали продвигается медленно.
Но Натали это, похоже, совсем не заботит.
– Как вы можете писать мою биографию, не познакомившись с Асконсетом? – говорила она, и далее следовало предложение, отвлекавшее Оливию от записей. Оливия уже начала опасаться, что Саймон прав и Натали действительно пригласила ее сюда отнюдь не ради книги. Но Саймона не было рядом ни во время обзорной экскурсии по винограднику, ни в яхт-клубе, где Натали устроила торжественный ужин в честь их приезда. Всего один раз она видела его пикап, когда они с Натали поехали осмотреть город. Вечером Натали и Карл пригласили ее в кино, а Саймона по-прежнему не было.
В кино в Асконсете ходили по субботам. Натали и Карл свято соблюдали эту несколько старомодную традицию. Конечно, после всего этого Оливия не могла не помечтать. Что, если Натали пригласила ее сюда как свою родственницу, которую наконец-то разыскала после стольких лет разлуки? Во всяком случае, так хотелось думать. К тому же вокруг не было никого из молодого поколения: внуки, племянники, двоюродные братья и сестры Натали ни разу ей не звонили. У Карла нет никого, кроме Саймона, а жена и дочь Саймона погибли.
Но в воскресенье мечты Оливии рассыпались в прах. Натали пригласила их на воскресную службу в миленькую церковь с белой колоколенкой в центре города. Туда собирались жители со всего виноградника. Оливия и Тесс были приглашены как члены семьи в самом широком смысле слова..
Тесс забеспокоилась.
– Мы же не ходим в церковь, – шептала она Оливии, идя после завтрака переодеваться.
– Ходим, только нечасто, – возразила Оливия. – Просто мы пока не нашли церковь, в которой нам было бы хорошо.
– А что я там буду делать?
– Слушать. Петь. Молиться.
– А что я надену?
– Новое платье.
– Я каждый раз надеваю что-нибудь новое – и все невпопад, – разочарованно заметила девочка. – Вот и в яхт-клубе все дети были в теннисных туфлях, а не в белых босоножках, как я. На меня смотрели как на идиотку.
– Хорошо, значит, сейчас ты хочешь пойти в кроссовках и футболке. – Тесс всегда надевала футболку с эмблемой «Асконсета». – Но ведь мы идем в церковь. Ты же слышала, что сказала Натали. В церковь всегда ходят во всем самом лучшем.
34 
