31 
– Ну ты даешь, Кабан. Да Гоблин мне голову открутит, если я начну у его бабы интересоваться, чем она увлекается. Ой...
– Да ладно, я – могила. Я ведь еще в боулинге понял, что это Марго... Молчу, молчу. Маттео, дам я тебе один совет...
– Ну?
– Пошли ей цветы.
– Чего?!
– Цветы пошли. В корзине, с бантиками всякими, побогаче.
– Смеешься?
– С чего бы?
– Да я розу от герани не отличу! Не мой стиль.
– Ты же не сам будешь букет собирать по лугам и по полям. Сделают, упакуют – все в лучшем виде.
– А если ей не понравится? Вот моя тетка страсть как не любила гвоздики. Прямо в ярость приходила, если ей кто на День благодарения гвоздики приносил...
– Пошли розы. Розы все любят.
– А вдруг она рассердится? Ее ведь Гоблин за цветы со стороны тоже не похвалит...
– Ты тисни к цветочкам карточку. Мол, от неизвестного вам почитателя вашей красоты...
– Погодь, запишу. От не-из-вес-на-ва...
– Вот. Шлешь цветы с записочкой, а потом смотришь, не сердитая ли. Улучаешь минуточку на каком-нибудь сходняке, подваливаешь к ней и интересуешься: слышал, мол, вам цветов преподнесли полный грузовик, ну не наглость ли? А она тебе: ничего не наглость, очень даже приятный знак внимания. Смекаешь – значит, понравилось. Или наоборот: и не говорите, дурак какой-то веник прислал пятицентовый. Опять смекаешь: на цветы не клюет, надо брать другим. В любом случае ты в шоколаде, потому как она о тебе не догадывается.
Некоторое время Маттео напряженно размышлял, потом его круглое лицо осветилось довольной улыбкой.
– Ох и прохиндей же ты, Кабан. Не зря на тебе девки виснут пачками. Значит, это я могу. Опять же, атмофсе... атмофсера тайны и загадочности, бабы это любят, верно?
– Ну!
– Спасибо, Кабан. Ты настоящий кореш. Пока, до скорого.
И толстячок проворно выкатился из машины, воспользовавшись очередной пробкой перед светофором. Рокко задумчиво следил за ним в зеркало заднего обзора.
Если на минуточку вспомнить о работе и собственном задании, то он пока еще никуда особо не продвинулся. Его задача – прижать Гоблина, который увертлив и хитер, так что подобраться к нему можно только изнутри. Да, Рокко пригласили на вечеринку, но в дела Рокко так и не был посвящен. Что ж, возможно, если поспособствовать Маттео на любовном фронте, тот в свою очередь замолвит словечко за Рокко и в семье?
Совесть немедленно вставила шпилечку: значит, вчера ты убеждал Эбби не встревать в дела семейные, потому как опасался компромата, а сегодня готов с удовольствием в них встрять, потому что почуял выгоду? Нехорошо, офицер, нехорошо!
Рокко велел совести заткнуться и решительно отбыл в сторону Коммон-гарден.
9
Саллинг, к счастью, на работу явился. Эбби сразу полегчало, и она смогла даже поздороваться с мерзавцем без скрежета зубовного. Майки Саллинг многозначительно погрозил ей пальцем и удалился на рабочее место. Эбби уставилась на разноцветную диаграмму расчетов, не понимая в ней ни единого знака. Все ее мысли сейчас, словно кольца вокруг Сатурна, вертелись вокруг разбойника Рокко Сальваторе...
Машину Рокко предусмотрительно оставил за два квартала от восьмиэтажки, в которой обитал обидчик Эбби. Сверкающий «мерседес» с именными номерами слишком бросается в глаза, если вокруг вас обычно видны одни помойки и заржавевшие «форды». Одет Рокко был неброско и даже не стильно – джинсы и черная футболка, в руках папочка из кожзаменителя. Конечно, для пущей конспирации хорошо было бы быть невзрачным мужичком с пивным пузом и намечающейся лысинкой, но тут уж Рокко ничего поделать не мог.
Дом номер шестнадцать, корпус три вызвал у него приступ ностальгии. Ровно в таком же длинном восьмиэтажном уродце тридцать лет назад появился на свет Рокко Сальваторе. До трех лет они прожили в Чикаго, потом отца стали переводить из штата в штат, а в конце концов по выслуге лет дали вполне приличный домик в предместье Кливленда, так что ужасов многоквартирных домов Рокко не запомнил. Скорее даже наоборот...
В подъезде было темно, тихо, воняло кошками и мокрыми окурками, стены были щедро исписаны матерными выражениями восторга по поводу красоты неведомой Синди и гнева по поводу игры местной бейсбольной команды. Половина почтовых ящиков обгорела, у второй половины дверцы не закрывались.
Дверь квартиры Майка Саллинга поражала воображение. Видимо, по ночам в нее скреблись демоны, терзающие черную душу Саллинга, – дерматин был буквально исполосован, и из разрывов и порезов торчали клочья ваты. Замок выглядел так, будто его нашли на помойке и небрежно вставили в первое подходящее по размеру отверстие. То есть это даже и взломом не назовешь.
31 
