17 
Ангелы были смешные до потери сознания, у них были крылья из настоящих перьев, розовые пятки и круглые животики, а еще они были мальчик и девочка и держались за руки. Рокко Сальваторе в своей реальной жизни ни за что не зашел бы в этот дорогой магазин для богатых бездельников, но высокий класс ангелов признал безоговорочно.
В ожидании букета они присели за столик в кафе. Рокко посмотрел на часы и кивнул сам себе.
– Нормально. Полчаса у нас есть. Кофе выпьем?
– Ага. В смысле – да.
Еще некоторое время он просто изучал ее, а потом спросил небрежно:
– Ну, Джеральдина Томасина, может быть, познакомимся поближе? Как вы проводите свое свободное время?
– Э... А... Ну... Вообще-то у меня его мало. Но какое есть – как все провожу. Читаю. Смотрю телик или видео. В кино... давно ходила.
Рокко серьезно кивнул. Сам он не мог похвастаться подобными достижениями. Книжки читать ему было некогда, да и не принято как-то в его кругу. Нынешнем, ясное дело.
– Кино я тоже люблю и тоже давно ходил. А что ты смотришь по телику?
Эбби панически вспоминала телепрограмму. В последний раз телевизор в ее доме включался полгода назад.
– Ну... как его... «Колесо удачи»!
– Ого! Ты прям интеллектуалка. Даже боюсь спрашивать, какие темы тебя особенно привлекают в этой передаче.
Эбби нахмурилась. Судя по всему, он над ней издевается, а этого Эбби не любила.
– Вот и не спрашивай. Лучше поговорим о деле. Ты точно не пойдешь за диском сегодня ночью?
– Я же сказал, твой парень может оказаться дома...
– Он не мой парень!
– Это замечательно, но в данный момент роли не играет. Если он дома – зачем к нему лезть? Я наведаюсь к нему завтра, часиков в одиннадцать, когда он будет, как ты говоришь, на работе. Кстати, где он работает?
Эбби Лаури едва не брякнула точный адрес лаборатории, но тень Рекса Стаута вовремя и укоризненно погрозила ей пальцем с небес, и Эбби неопределенно буркнула:
– В районе Нуэва Эспаньола...
К счастью, разбойник Рокко был темным и необразованным мафиози и потому не связал Нуэва Эспаньола с единственным, не считая заповедника на озере Эри, местом, где мог бы работать Майки Саллинг, – с Институтом астрофизики и космологии. Рокко кивнул и спросил совершенно о другом:
– Почему ты так волнуешься за этот диск?
– Потому что... потому что его не должно быть в природе!
– Это что, твои неудачные кинопробы?
Эбби едва не поперхнулась кофе.
– Ничего подобного! Я что, смахиваю на идиотку?
– А что, только идиотки снимаются в кино?
– Нет, но... Короче, я не снималась в кино.
– Хорошо-хорошо-хорошо. Да тебя с таким именем и не взяли бы.
– Слушай, что ты пристал к моему имени? Я сама лично знаю одну Эстевес, двух Авраамий и трех Шакир, одна из которых поет на эстраде.
– Эту я тоже знаю, но Шакира Джеральдине Томасине и в подметки не годится.
– Хорошо. Я – не Джеральдина. Доволен?
– Неджеральдина длиннее еще на две буквы.
– Господи, что ж за наказание такое... Хорошо! Меня зовут Эбби.
– Практически сокращенная Томасина, если не придираться...
– Между прочим, нам сигнализируют из цветочного магазина. Букет, видимо, готов.
– Что ж, тогда пошли.
– Пошли.
Они шли по узкому тротуару след в след, и Рокко Сальваторе с восхищением смотрел на колебательно-вращательные движения, производимые его спутницей. Маттео не прав, она вовсе не тощая, даже скорее наоборот. Крепенькая, ладная, с очень женственной фигуркой, которую выгодно подчеркивают развевающиеся одежды. Слава богу, каблуки она не надела, так лучше...
Эбби Лаури изо всех сил старалась скользить невесомой походкой. Тому были две причины, обе важные. Во-первых, разбойник смотрел на нее сзади. Она практически физически ощущала его оценивающий взгляд, от которого чесалось под лопаткой.
Во-вторых, подлые туфли-балетки все больше напоминали испанский сапожок. Обманчиво-хрупкая их внешность скрывала жесткую, неразмятую кожу и неудобную колодку, в результате каждый шаг отдавался у Эбби в спине дикой болью, а стиснутые пальцы на ногах онемели. Если в «Шератоне» выяснится, что угощение подали а-ля фуршет, то бишь стоя, – она сдохнет, как рыбка в банке.
Физические страдания всегда влекут за собой некоторую меланхолию, и Эбби Лаури уже совсем не хотелось тусоваться в шикарном ресторане. Она с тоской мечтала о своем ноутбуке, тапочках, растянутой футболке – и прежней безгрешной жизни, в которой нет ни мерзавца Саллинга, ни грехопадения, ни криминальных элементов.
17 
