38 
– Мама!
– Все. Молчу. Знаете, Джессика, раньше я боялась только тетушки. Теперь еще и Армана. Он очень строг со мной. Простим его и поговорим о моей внучке. Я подглядывала в окошко целый день. Вы с ней были неподражаемы. Кло и Арман не пустили меня к вам, но сердце мое резвилось рядом с золотой Элль. Не дождусь того момента, когда смогу обнять ее! А вы, Джессика, вы так здорово с нею обращаетесь! Как хорошо, что вы поживете с нами. Арман рассказал про испытательный срок, это разумно и хорошо, но даже если, к нашей всеобщей радости, все случится раньше, обещайте не уезжать, ладно?
Джессика открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, но мадам Рено не дала ей вымолвить ни слова.
– …И вы любите цветы, это сразу видно. Вы так внимательно рассматривали львиный зев, он удался в этом году, а все пчелы! Всегда я говорила, без пчел сад никогда не будет садом по-настоящему!
– Мама!
– Все! Молчу! Тиран! Как и его отец! И Кло! Они всю жизнь мною командовали, Джессика! Все, кроме Франсуа, но о нем мы говорить не будем, а то я заплачу, а за это они меня ругают. Но я их обожаю. Теперь ужинать! Я все время голодная, потому что болтушка, а болтовня сжигает массу калорий, я где-то читала. Вы тоже должны умирать от голода, я уверена. Но все-таки, откуда ваша любовь к садоводству? О, я покажу вам свою гортензию, называется Золотая Лютеция. Это нечто! Я почти дралась за нее на ежегодной ярмарке… У вас есть сад? Да нет, какие в Чикаго сады… Красивый город?
– Мама!!! Позволь Джессике ответить хотя бы на ОДИН из твоих вопросов.
– Все! Молчу! Теперь ваша очередь. Я буду перебивать, предупреждаю сразу.
Джессика улыбалась во весь рот. Эта женщина ей очень нравилась.
– У меня тоже много вопросов, мадам Рено…
– Матильда! Просто Матильда! Выкладывайте! Завалите меня ими! Ой, что это! Неужели ростбиф!
– В МОЕ время за столом дамы не трещали как сороки, а ели тихо и степенно, и руками не махали.
– Мама!
– Матильда, я очень рада…
– Детка, ешьте, ешьте, вы бледненькая! Ах, какая жалость, что нельзя болтать с набитым ртом, тетя Кло не разрешает. Столько нужно спросить… Амели, Иви, а вы почему смеетесь? Уж вы-то могли бы привыкнуть… Знаете, Джессика, это наша Амели! Прекрасная девочка, честная, добрая, работящая. Мы с отцом, то есть с ЕЕ отцом хотели поженить их с Арманом много лет назад. Арман тогда был противным подростком, а она не менее противной девицей пяти лет отроду. Потом хлоп, бах, кошмар, он ее не любит, она его тоже, короче, десять лет пролетело, как один день, папа Амели помер, светлая ему память, прекрасный был человек, а какие у него были розы! Да, так вот, потом прошло еще несколько лет, а еще потом Ивонна…
– Мама!
– Нет, я не об этом. Просто странно было… абсолютно ничего общего… Короче говоря, Арман и Амели стали совершенными братом и сестрой. У нее к тому же большие способности в бизнесе, для меня-то это темный лес, а у нее получается… Теперь Амели будет работать за Армана, Иви за Амели, а он сможет заняться нашей маленькой принцессой! И детьми, конечно. Джессика!!! Почему вы мне ничего не рассказываете?
– Мама, ты же не даешь ей рта раскрыть.
– Матильда, а какими детьми должен заняться Арман?
– Ну как же! Ведь Арман опекает сирот! Открыл центр, стал собирать картотеку на осиротевших детей. Больницы, школы…
– Мама!!!
– Отстань ты от меня, поговорить не дашь с человеком! Все, рассказывайте, Джессика. Все-все о себе. Вы замечательная, это сразу видно. У вас такие удивительные изумрудные глаза! У меня была аквилегия, так она цвела точно таким же… Но я умолкаю. Не могу же я одна разговаривать целый вечер!
– Мама, по-моему, ты себя недооцениваешь.
Джессика с улыбкой наблюдала за шутливой перепалкой матери и сына, а сама неотрывно думала сразу о нескольких вещах. Во-первых, эти центры… Кто бы мог подумать, что барон… Во-вторых, Амели… Знает ли Матильда про ее отношения с Арманом, или ей просто неохота в это влезать?
Она опомнилась, поймав любопытный взгляд Матильды.
– Что ж, о себе мне рассказывать особенно нечего. Полагаю, вы знаете, что мы с Моникой были близнецами. Поступила после школы в колледж, с сестрой жила вместе. Получила диплом и занялась ландшафтным дизайном, так что увлечение садоводством именно оттуда. Правда, такой красоты, как у вас, мне еще видеть не приходилось… После гибели Моники и Фрэнка я забрала Элли из приюта и стала за ней ухаживать, вот, собственно, и все. Работу пришлось на время оставить, но я, честно говоря, не жалею. Во-первых, Элли, а во-вторых… фантазии большинства заказчиков сводились к альпийским горкам и горизонтальным фонтанам, а всякий изыск они считали преступлением. Я не видела в этом творчества.
38 
