Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
43 
— Не, не табуретка! Косметичка!
— Ну, ты даешь! — загоготал Шунт. — Клево сказано! Косметичка! Гы!
— Чё теперь делать-то будем? Вернемся и доложим Косяку, что мы ее наконец-то нашли? Авось, перестанет на нас рычать?
— У меня есть идея получше! Продолжай наблюдать за ее домом, дождемся, пока она на улицу выйдет…
* * *
Позавтракав чашкой кофе и кукурузными хлопьями, Гелька задумалась: что же приготовить на обед? Может, съездить в райцентр за продуктами? Да нет, лениво как-то. В конце концов, тут есть свой магазинчик, так зачем машину лишний раз по этим ухабам туда-сюда гонять?
Составив список продуктов и прихватив с собой пару объемных пакетов для будущих покупок, Гелька отправилась в сельпо. Покосившаяся дверь скрипнула, пропустив ее внутрь. Пригнувшись, чтобы не удариться головой о низкую притолоку, Гелька вошла в магазин.
Дородная продавщица в накрахмаленном чепце и две тетки — та самая Нюра и еще одна незнакомая в очереди у кассы — уставились на Гельку.
— Добрый день! — на всякий случай вежливо поздоровалась она с ними.
— Добрый день! — низким голосом отозвалась продавщица, после чего, казалось, потеряла к Гельке всякий интерес.
Гелька принялась изучать представленный на полках ассортимент, а тетки меж тем вернулись к прерванному с появлением Гельки занятию — обсуждению соседской жизни.
— Так что, у Ленки с Петькой точно ребенок будет?
— Да, уже к зиме, видать.
— А свадьба?
— Говорят, со священником договорились. Через месяц обвенчает.
— Ой ли? А чего я об этом не слышала? С Олегом только вчера разговаривала, так он ничего толком не решил пока.
— Так без свадьбы все равно никак!
— А может, и как?!
— Да как же — нет! Обязательно свадьба будет! При чем здесь Олег?
— Да он сватов ждет. Чтоб все честь по чести — пришли и попросили дочку за своего парня выдать. Атак, конечно, как на сеновале валяться, так кто его спрашивать будет!..
Убедившись, что из того, что ей надо, в магазине нет практически ничего, Гелька встала за незнакомой теткой и терпеливо стала ждать, когда же очередь дойдет до нее, чтобы спросить у продавщицы: может, на полках не весь товар выставлен?
— Ой, бабы, чего я давеча видела! — завела новую тему Нюра.
— А чего ты можешь видеть — слепая как кура!
— Кто кура — я кура?
— Да ладно вам обеим! Рассказывай, что видела-то?
— Игорька Александрова помните? Так вот, он утречком, в чем мать родила, от речки до дома топал. Говорит, враги постарались.
— Какие враги?
— Ты чего, совсем не понимаешь? Сперли у него одежонку-то!
— Ой, да кому это надо! Скажешь тоже!
— Мальчишки озоруют.
— Ой ли, озоруют! Времена-то сейчас какие! Год-другой пройдет, глядишь — а под носом ворюга вырос!
— А чего далеко-то ходить! Сережка Колькин два года назад одних яблок сколько у меня свистнул! И ведь у самих-то яблоки с голову будут, а все у меня шарился, окаянный!
Гельку начал раздражать этот бесконечный разговор с перемыванием косточек каждому встречному-поперечному. Интересно, а вчера эти же самые тетки точно так же обсуждали ее саму? Да наверняка! Им же неважно о чем, лишь бы языки распустить. Небось, сами же у ее плетня стояли в ожидании, пока она купаться пойдет!
— Нюр, а Глашка-то что твоя?
— Ой, плохо. Совсем доиться перестала.
— А ты на клевер ее водила?
— Водила. Не помогает.
— Ну, тогда к ветеринару ее вези.
Гелька многозначительно покашляла, но увы: на ее тонкий намек тетки не обратили ни малейшего внимания. Тогда она не выдержала:
— Женщины, вы что-нибудь берете? Или у вас тут заседание клуба по интересам?
Все трое дружно поджали губы. Нюра, демонстративно игнорируя Гельку, обратилась к продавщице:
— Надь, дай мне тогда, что ли, как обычно. Продавщица неторопливо принялась выкладывать на прилавок хлеб, одновременно бросая на Гельку полные презрения взгляды. Гелька же с ужасом наблюдала за тем, как Нюра укладывает в огромную полиэтиленовую сумку не то двенадцатую, не то пятнадцатую буханку кряду. Она что, сухари сушить собралась? Или квас в промышленных масштабах варить?
Расплатившись за покупку, Нюра гордо покинула магазин. Все это время троица теток хранила гордое молчание, чтобы городская выскочка почувствовала, как она обидела почтенных людей, но увы: эффект был совершенно противоположным. Для уставшей от их болтовни Гельки молчание было сродни пролитому на сердце бальзаму.
43 
