В этом выражении — весь Тур Хейердал, сочетающий в себе черты совершенно современного и прогрессивного ученого и дикаря, восторженно преклоняющегося перед величием природы и обожествляющего Небо и Океан…

Наверное, мы в самом начале нашей книги слегка погрешили против истины, когда предположили, что первым судном был Ноев ковчег. Все-таки ковчег был богоданным нововведением, а первым изобретением прачеловека был все же плот. Много позже появились античные галеры с многоярусными гребными палубами, на смену бесштеневым баркам и джонкам пришли суда, имевшие киль и шпангоуты, а в носовой части — форштевень; а столетия спустя моря и океаны стали бороздить трехмачтовые каравеллы и галионы, которые открыли дорогу следующему поколению кораблей с косо вздымающимся бушпритом, удлиненным утлегарем. А в XIX веке с появлением клиперов началась эра самых быстроходных парусных судов, а на смену парусникам-птицам пришли чудесные паровые гиганты и роскошные лайнеры, владельцев которых манила заветная мечта стать обладателем «Голубой ленты Атлантики». Прошло немного времени, и пароход сошел со сцены, уступив место теплоходу, газотурбоходу, атомному ледоколу и атомной подводной лодке…

Но вначале всех начал был плот — первое плавучее транспортное средство, созданное руками человека. Именно плот, а вовсе не долбленый челнок. Ведь постройка долбленого челнока весьма трудоемка. Она требует обработки дерева с помощью острых каменных орудий и огня.

Но если под руками есть вдоволь леса, особенно таких чудесных деревьев, как бальса (или бальзовое). «Бальсас» — так называли плот аборигены Перу. На таких плотах, идущих под парусом, плавали вплоть до XVIII века. И где? Не в тихих лагунах, а в тропических водах Тихого океана! Самые большие бревенчатые плоты могли поднять до 50 человек. В средней части бальсас имел двуногую мачту с прямоугольным парусом. Основу плота составляли крепко связанные между собой бальсовые бревна. Их располагали подобно трубам в органе: самое длинное бревно — в середине. Поверх фундамента укладывали настил из тонких бревен, на нем крепились низкие перила. Вся конструкция стягивалась тросами. Посредине плота ставили бамбуковую хижину. Вместо руля использовали деревянные выдвижные кили — гуары, которые просовывали в щели между бревен и попеременно погружали их в воду или поднимали. Плот можно было поворачивать как угодно. И самое главное — на таких плотах можно было плыть куда угодно.

На этих плотах плавали еще инки. На них они переселялись с одной земли на другую. Не страшась ни бурь, ни неизвестных морских течений, ни ужасных морских чудищ. И плыли, как поется в стариной полинезийской морской песне, «под парусом всегда на восток, навстречу восходящему солнцу».

Из путешествий, которые совершили в течение последних двух десятилетий ученые, моряки и просто любители необычайного, пожалуй, два выделяются своей целенаправленностью: это «Путешествие на „Кон-Тики“» Тура Хейердала с товарищами и, конечно, единственное в своем роде путешествие «по своей воле» французского врача Алена Бомбара.

Тур Хейердал родился в 1914 году в Ларвике на севере Норвегии и учился в университете Осло на факультете зоологии и географии. Воевал с фашизмом.

В 1936 году он вместе с женой совершил путешествие на остров Фатухива в Маркизском архипелаге Тихого океана и был очарован природой этих мест и местной полинезийской культурой. Он обратил внимание на несомненное сходство облика местных жителей с внешностью перуанских инков. У него возникла мысль, что заселение островов Тихого океана инками происходило водным путем, на плотах из бальсового дерева.

  222