Последние отзывы

  23  

Здесь было несколько кинотеатров, одна филармония, три отделения банка, два больших торговых центра, парк аттракционов и несколько разнокалиберных отелей. Выбранный Саймоном «новый» отель оказался на поверку, как и предсказывал папаня Баллард, обычным мотелем, правда заново покрашенным и подре— ставрированным.

Злая воля нового владельца решила, что розовый и золотой — это цвета роскоши. В результате от двухэтажного длинного здания буквально сводило зубы. Золотая лепнина над крыльцом изображала довольно злобных амуров, неприязненно косящихся на входящих посетителей.

У стойки портье стояли две позолоченные кадки с искусственными пальмами. Это в принципе было бы простительно — в здешнем климате ни одна настоящая пальма не выживет, — не будь пальмы фиолетового цвета.

Вручая Саймону ключи от двухкомнатного люкса, портье улыбнулся такой сальной улыбкой, что Джилл замутило. Когда же они открыли дверь в номер, Джилл окончательно сообразила, ЧТО ей напоминает это заведение.

Бордель! Веселый дом в духе Дикого Запада. Комнаты были бордовые и бархатные, душные и пыльные. Тонко, но ощутимо несло дезинфекцией, сильно и удушающе — ванилью. Источник ванильного аромата Джилл обнаружила быстро: дешевый освежитель воздуха, спрятанный за портьерой. Ваниль Джилл не переносила с детства, так что немедленно содрала пластиковый контейнер с дырочками и попыталась открыть окно — но рама была наглухо завинчена.

Саймон с тревогой окликнул ее:

— Джиллиан? Все в порядке? Ты кажешься немного… взбудораженной.

— Нет, Да. Я слегка устала. Мы ехали шесть часов, это многовато. Интересно, а душ здесь есть?

Саймон всплеснул руками и укоризненно уставился на Джилл.

— Ну конечно! Ты же видишь: прекрасный четырехзвездочный отель!

— Ну да. Я пойду в душ, а потом немного передохну. Во сколько у нас концерт?

— В шесть, но я думал, тебе хочется погулять по городу…

— В такую погоду — совершенно не хочется. Я бы с большим удовольствием провела этот день в постели…

Она с некоторым опозданием поняла двусмысленность этой фразы и немедленно разозлилась — на себя и на Саймона, который отвел глаза и как-то блудливо ухмыльнулся…

Впрочем, она к нему несправедлива. Блудливо — это не про Саймона. Он в высшей степени приличный молодой человек, он никогда не позволит себе ничего… непозволительного!

Джилл вдруг обратила внимание, что и сейчас на Саймоне был галстук. Под пуловером. Не иначе на пижаме тоже…

Она попросту сбежала в душ и долго сидела на краю облупленной чугунной ванны бездумно глядя на текущую воду. Настроение портилось с каждой минутой. Не надо было соглашаться на этот дурацкий концерт. Дело не в музыке, музыка — это хорошо, но шесть часов ехать в филармонию — это перебор. И Саймон Джейкобс… Почему ты не хочешь признать очевидное, Джилл и Баллард? Саймон Джейкобс не привлекает тебя ни на грамм, ни на миллиметр, ни на сотую долю процента! Более того, он тебе неприятен. Ты стесняешься его, злишься на себя за то, что согласилась с ним поехать… И как ни противно, но правы эти старые упрямцы — папаня Баллард, Стерегущая Сова, дед — нельзя идти против собственной души только потому, что «так положено»! Нельзя выходить замуж за саймонов только потому, что к тридцати годам ПРИНЯТО выходить замуж. И детей от нелюбимых заводить нельзя.

Глаза Джилл внезапно наполнились слезами. Если заводить от любимых — то детей не будет, никогда в жизни не будет, потому как любимый у нее был всего один, первый и последний, единственный — Джек Браун. Высокий, широкоплечий, смуглый красавец с удивительно правильными чертами лица, с индейскими широкими скулами, с карими горячими глазами и черными, как ночь, волосами…

Он всегда был мужчиной, даже в детстве. Джилл не помнила его подростком, мальчиком, юношей — Джек всегда был мужчиной. И руки у него были очень мужские, красивые, сильные. И поступки тоже… за исключением всего одного, того самого, который так непоправимо изменил жизнь их обоих.

Сейчас-то, по прошествии десяти лет взрослая Джилл Баллард точно знала: они были оба не правы в тот вечер. Она — потому что капризничала и злилась. Джек — потому что воспринял ее капризы всерьез.

Он спросил ее тогда: «Если я тебя так раздражаю, может, мне вообще уйти?» А она в запальчивости крикнула: «Пожалуйста! Катись отсюда! Можешь ехать хоть в другой штат, хоть на Северный полюс! Думаешь, я без тебя пропаду?»

  23