Последние отзывы

  16  

— Да, сложная история, — вздохнула она.

— Сложная, — согласился Богдан. — И еще не вся. В родах Лена чуть не умерла, кровотечение остановить не могли, — объяснил он побледневшей слушательнице. — Не хватало препаратов крови. И Игорь Валентинович напрямую переливал ей свою кровь, у них одна группа, — интерн округлил глаза, очевидно, чтобы усилить эффект от рассказа.

Но Дарина не нуждалась в нагнетании атмосферы. Она и так могла представить насколько тяжело все проходило. Если уж Игорь так откровенно нарушил инструкции… Впрочем, она никогда бы и не ждала от него иного поступка.

— После этого он считает ее своей дочерью? — со слабой улыбкой спросила она.

— Да, — Богдан с такой гордостью посмотрел на шефа, словно бы он лично был причастен к действиям этого человека. И в то же время, в его глазах читалось явное восхищение своим идеалом. — Лена и сейчас часто лежит у нас в отделении, у нее до сих пор бывают обострения. Правда, в последний год реже…

Дарина еще раз посмотрела на этих троих человек.

Что-то внутри непередаваемо болело. Наверное это была душа.

И одного рассказа было бы достаточно, чтобы заставить Дарину сопереживать, но знать, что в этом участвовал Игорь, видеть сейчас его с малышом за жизнь которого и он, и эта женщина так отчаянно боролись…

Она чувствовала себя отвратительно, ощущая себя последним ничтожеством в мире.

Дарина резко развернулась на плоской подошве своих тапочек и моргнула.

— Я схожу за кофе, — сдавленно бросила она в сторону Богдана, но не услышала ответа интерна.

В ушах звучал другой голос, полный горя и непонимания, ужаса из-за того, что она собиралась сделать.

«Зачем, Даря? Не надо. Не поступай так, только потому, что мы не можем решить своих проблем», этот голос пытал ее, всплывая и в мыслях, и в сердце, «не делай этого с нами, пожалуйста, милая», — она обхватила себя руками, чувствуя, как тело начинает сотрясать от дрожи. «Я все что угодно сделаю для тебя, и для нашего ребенка, ты же знаешь», Дарина словно наяву ощутила прикосновение пальцев Игоря к своим щеками, и побежала быстрее, перепрыгивая ступеньки. «Я люблю тебя, Даря. Не надо, не делай этого…»

Дарина еще больше заторопилась, лавируя на лестнице между больными, врачами и посетителями.

Он обещал сделать все, что угодно, но так и не захотел принять ее желание достичь чего-то большего в профессии.

Нет, она не пыталась что-то переложить на Игоря.

От своей боли и памяти, от своих ошибок не улететь и на самолете. Ее вина навсегда будет с нею, и Дарина не отрекалась от нее.

Она так мечтала о карьере, так хотела добиться чего-то и стать значимой в жизни, что переступила через все. И через два с половиной года отношений с Игорем, который любил и боготворил Дарину, и через их вероятное счастье, и через ребенка, которого могла ему родить…

Если бы он только понял ее тогда, поддержал, а не укорил.

Двадцать семь лет.

Тогда Дарина показалась себе слишком молодой и нереализованной, чтобы тратить столько лет на малыша и мужа, если могла заняться устроением своей карьеры вместо этого. Тем более после его нежелания поддержать ее стремление.

И потому, обидевшись, не послушав слов человека, который любил ее, которого любила она — Дарина сделала то, что сама себе до сих пор не простила. И не простит никогда, сколько бы исповедей она не посетила, и как часто не отстаивала бы в церквях любого уголка мира молебны за невинную душу ребенка, которому не позволила родиться.

Холодный воздух улицы пробрал до костей сквозь тонкую ткань халата и ненадежного свитера, когда она внезапно для себя очутилась на крыльце больницы.

Дарина даже не заметила этого — перед глазами все еще стоял яркий свет бестеневой лампы операционной, в которой ей делали аборт. А голос Игоря из воспоминаний, отчаянный, злой, обиженный, мешался со звоном таких же воспоминаний о стуке инструментов по металлу подноса.

После того они почти не разговаривали, а если и пришлось обменяться парой слов, когда Дарина забирала свои вещи — Игорь неизменно обращался к ней вежливо и холодно.

Уже тогда она поняла, что это неоправданно высокая цена за любую, даже самую головокружительную карьеру.

Да только поздно на Дарину опустилось прозрение. И она заставляла себя глотать слезы и верить.

Верить в то, что все успеется, все еще будет… Не с ним, наверное, не с тем, кого любит, но может быть с кем-то, кто сумеет стать не менее близким.

  16