Последние отзывы

  23  

Хэмиш заметил: «Где есть люди, там есть и смерть».

Это было правдой. Отчаяние, голод, эпидемии, падеж скота — все это тоже приносит смерть, не только войны.

Его шаги по утрамбованной дороге отдавались гулким эхом, но сразу стихли, как только он ступил на мягкую травянистую землю церковного двора. Интересно, наблюдает ли за ним сейчас кто-нибудь? Интуиция молчала. Ратлидж пытался смотреть на окружающую местность глазами убийцы. Здание пивоварни одиноко возвышалось в конце главной улицы. С церковной колокольни просматривался весь городок и окрестные фермы. Вдоль дороги, там, где она делала полукруг и уходила за пределы Истфилда, цвела сирень. Как убийца находил жертву, если не выслеживал специально, а потом шел за ней, ожидая, когда она окажется в месте пустынном и безлюдном, удобном для осуществления задуманного.

Хэмиш сказал: «А помнишь, как рядовой Дональд Макрей находил снайперов?»

Ратлидж помнил. Как-то они несколько дней не могли высунуться из окопа, потому что бил пристрелявшийся снайпер, не могли засечь его по вспышке, потому что он выбирал время, когда на линии британцев было слишком оживленно. Рядового Макрея послали наблюдать за снайпером и выявить его. И он сделал следующее: собрал старое сено от лошадей, доски, которыми обшивали окопы, и соорудил наверху подобие укрытия. Несколько дней германцы через нейтральную полосу обстреливали это воронье гнездо, просто забавляясь, оттачивая мастерство. Потом им надоело. На третью ночь Макрей положил внутрь винтовку так, что дуло выглядывало наружу. А утром на палку надел каску и высунул над этой кучей. Издалека казалось, что человек, спрятавшись там, целится из винтовки. И посадил двоих смотреть, откуда будет выстрел. Снайпер должен был выстрелить, поверив, что там, в этой груде хлама, спрятался стрелок. И снайпер поддался искушению. Это был его последний выстрел. Потом они поймали еще двоих таким же способом в течение нескольких месяцев.

Вот и сейчас, по всей вероятности, преступник сидит в засаде и ждет, когда в его поле зрения появится жертва.

Но это означало что, он должен выжидать долго, терпеливо, никуда не торопясь, поставив цель.

Удовлетворившись осмотром, Ратлидж вернулся к себе в номер, немного поспал, а когда часы на башне пробили следующий час, снова обошел все подозрительные места. Когда вернулся, облака, которые постепенно сгущались за последние часы над Южным Суссексом, разразились дождем, и, кажется, надолго.

Уокер пересекал вестибюль гостиницы, когда инспектор вышел из столовой, закончив ранний завтрак.

Констебль передал ему сообщение инспектора Нормана, понизив голос, чтобы его слова не достигли навострившего уши клерка у стойки, который с интересом поглядывал их сторону.

Ратлидж на какое-то время застыл, обдумывая услышанное, потом произнес:

— Проклятье.

Лиса перехитрила охотников. Пока Ратлидж прочесывал окрестности Истфилда, убийца сделал еще один шаг.

— Боюсь, сэр, что инспектор Норман сейчас тоже в ужасном настроении, — заметил Уокер с некоторым удовлетворением, — а я, честно сказать, рад, что это произошло не на моем участке.

— Возьмите с собой Петти и подгоните к входу автомобиль, я буду готов через пять минут, — распорядился инспектор.

Ехать пришлось недолго. Внезапно дорога нырнула в расселину между двумя скалами, потом пошла вниз, к морю, к старому городу. Слева виднелись высокие черные сараи для сушки рыболовных сетей, навесы и вытащенные на мель суда. Дождь молотил по крыше автомобиля, на губах появился вкус соли. Справа открывался вид на старый город с замысловато переплетающимися улочками. Серые, под цвет неба, волны, пенясь, разбивались о берег, сейчас пустынный. Курортников видно не было.

Когда-то Гастингс представлял собой маленькую рыбацкую деревушку на краю долины, спускавшейся с гор к морю. Со временем деревушка разрасталась, но долго не приобретала значение порта, даже во времена Вильгельма Завоевателя. Зато позже Гастингс стал одним из пяти самых знаменитых портов Англии. С непременным укрепленным замком, нависавшим над гаванью и препятствовавшим проникновению врага в долину. Много позже получили популярность морские купания, они принесли процветание и богатство порту, и Гастингс разросся. Старый город с лодками на песке и с высокими сараями, где хранились рыболовные сети, со скученными домиками и оживленными рынками, торговавшими дарами моря, стал анахронизмом, а новый город отстраивался по-другому, с проспектами, парками, отелями, магазинами и длинной набережной для прогулок отдыхающих. С началом войны город потускнел. Когда же война закончилась, получил второе дыхание. Вновь появились любители морских купаний.

  23