17 
Затянув потуже узелок юбки на боку, она погасила лампу и вышла.
Картина, представшая перед ней, заставила ее остолбенеть. Посреди террасы возвышалась фигура мужчины, но только в абсолютно противоположном порядке. Наверху, ступнями в потолок, торчали волосатые, мускулистые ноги, а голова, поддерживаемая руками, стояла на циновке на полу.
Лесли не смогла сразу определить, которому из ее соседей пришла в голову идея предстать перед ней в перевернутом виде, потому что прежде, чем попытаться это сделать, она разразилась смехом.
В ответ на ее смех, из головы, стоящей на полу, послышался голос Жан-Поля.
— Доброе утро, мадемуазель! Рад, что рассмешил, хотя, признаться, моей целью было внушить восхищение.
Жан-Поль согнул ноги в коленях, опустил их на циновку и сел, снова обернувшись привычным для глаз Лесли собой.
— А ты, я смотрю, не стал откладывать демонстрацию своих талантов, — сквозь смех проговорила она. — И долго тебе пришлось простоять вот так в ожидании моего восторга?
— Не знаю. Я добросовестно проделал весь курс йоги, но ты в результате смогла оценить только один из моих талантов — талант клоуна. — Жан-Поль шутливо огорчился. — Но все же твой смех для меня тоже награда. К тому же смех возбуждает аппетит. Итак, как насчет завтрака?
Лесли перестала смеяться и сделала вид, что задумалась, а сама в это время бросила взгляд на дверь соседа. На двери висел замок.
— Знаешь, тебе придется еще немного поработать над моим аппетитом, потому что я еще не успела проголодаться. Хотя не откажусь от кофе.
— Что ж, тогда мне придется смешить тебя по дороге в ресторан.
Лесли была не против. Они спустились по лестнице, почтили визитом туалет и направились через кокосовую рощу к пляжу.
— Кстати, как ты вчера дошла до дома? — поинтересовался Жан-Поль.
— Как видишь, цела. — Она покрутилась перед ним, разведя руки. — В яму не свалилась, нос не расцарапала.
О своем проводнике она решила умолчать. Кстати, где он может быть в такую рань? Плавает в океане? Завтракает? Или одиноко грустит, гуляя по берегу?
— А у меня есть для тебя новость, — продолжал Жан-Поль. — Хотя в ней нет ничего смешного. У нас появился сосед.
— Правда? — фальшиво удивилась она. — Может, это и не смешно, но довольно любопытно. И кто же это?
— Один угрюмый тип. Увидишь, не пугайся. А если почувствуешь опасность, кричи и зови меня на помощь.
Лесли не удержалась и рассмеялась.
— Он что, такой страшный?
— Ну, нельзя назвать его страшным. — Жан-Поль скривился. — Но и приятным тоже. Мне он показался подозрительным. Странным и скрытным. Никогда не знаешь, что у такого человека на уме.
Лесли усмехнулась. Эх, знал бы он, что этот подозрительный тип вчера вел ее через темную рощу. И очень возможно, что именно ему Лесли позволит повести себя к алтарю любви.
— А когда ты успел познакомиться с ним? Сегодня утром? — спросила она, пытаясь сохранить беззаботность тона.
— Нет, вчера вечером. Вернулся с пляжа и надеялся застать на террасе тебя. Но вместо тебя там сидел этот тип. Протянул мне руку и назвался. Имя у него тоже странное. Что-то похожее на французское «фатиг». Он и выглядит то ли усталым, то ли слегка сумасшедшим. Так что советую тебе держаться от него подальше.
— Постараюсь.
На пляже было пусто. По поверхности океана были рассыпаны золотистые чешуйки отраженного солнца. Лесли и Жан-Поль уселись в том же ресторане, где вчера ужинали, и за кофе она все время рассеянно оглядывала берег. Жан-Поль тоже как-то необычно притих.
Наконец она допила кофе и отодвинула от себя чашку.
— Почему-то хочется побыть одной. Прогуляться по берегу и посмотреть, что там за скалами в конце пляжа, — сказала она мечтательно.
Он поднял на нее удивленные глаза.
— Вуаля. Разве я смею тебя удерживать? Хотя… прежде, чем ты уйдешь, мне хочется сказать тебе о чем-то… — Его голос был до странности серьезным, и Лесли замерла в ожидании его слов.
Но вместо слов он поймал ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал.
Лесли смущенно заморгала.
— Лесли, — наконец, собравшись с мыслями, заговорил он. — Мне кажется, что я влюблен в тебя…
Она усмехнулась.
— Ты о цветке, который распускается, источает аромат, а потом вянет?
— Не знаю. Но вчера вечером, когда я вернулся домой, мне было невыносимо одиноко без тебя.
17 
