Последние отзывы

  11  

Сыновья семьи Некоров, Виль и Халь, никогда не работали в поле. У старшего Некора своего надела не имелось. Невозможно заниматься одновременно пахотой и ремеслом. А крестьяне, которые не могли усидеть дома в такую жару, за это расплачивались. Одного молодого парня, как говорили соседки, с поля в деревню бесчувственным принесли. И сразу к знахарке. Та сокрушалась, отпаивала его двое суток настоями и только потом отпустила домой.

Для семьи Некоров тоже наступили нелегкие времена. Мать не отпускала Халя от себя целыми днями — принеси—подай, вылей помои. А к ремеслу его не допускали — не дурак отец был. Если мальчишка к женской работе льнет, а от пилы нос воротит? Отдать его к пивовару в ученики, да и дело с концом.

Старший, Виль, почти каждый день убегал в лес. О нем говорили, мол, совсем отвязным стал и от рук отбился. Бывало, приносил матери ягод, да только на всю семью их не хватало. А чаще не приносил ничего. Вставал вместе со взрослыми, пока Халь еще спал, и, сунув в рот кусок черствого хлеба, сбегал. Возвращался на закате, ночных побегов уже не устраивал. Молча, ел холодную кашу, кормил тинов и шел спать. Родители не мешали. Плохого сказать нечего. Но и хорошего — тоже. Молчит, словно воды в рот набрал. И к делу ремесленному его, как видел отец, не приставить. Не хочет. Вот и махнули на него рукой — пусть сам о себе заботится.

Мальчик действительно ничего не хотел знать о столярном и плотницком деле, оно его не привлекало. Ну, взрослым нравится этим себя занимать, они этим гордятся, считают чем-то значительным. Но какое это отношение имеет к нему, Вилю? Ему хотелось чего-то другого. Особенного.

Мальчику нравилось смотреть, как дрожат капли дожди на листьях, как круглятся бока спелых ягод. Он любил наблюдать, как медленно—медленно тянутся из земли сухие метелки красной травы. Вокруг, на полях — жуткий зной, раскаленный воздух вздымается от земли, а Виль и не чувствует. Мальчик не замечал, с каким вниманием посматривает на него знахарка. Женщина замечала, как любовно скользит, минуя людей, взгляд ребенка по всему, что растет. Это и останавливало ее: мальчик вряд ли захочет готовить снадобья. У него просто рука не подымется собирать травы. А так, будь Виль обычным, понятным мальчишкой, целительница давно бы пошла к старшему Некору, просить парнишку в ученики. Да не просто, а с поклоном: слишком Виль ей небезразличен оказался. Талант ведь у мальчика. Впрочем, с год еще подождать можно, время есть, мал еще.

И знахарку, и других взрослых, обращавших внимание на мальчика, удивляла одна его странность. Временами Виль переводил взгляд туда, где ничего интересного не было, и начинал наблюдать. Он мог так провести минут пять: стоял, опустив руки, и внимательно разглядывал пыль на дороге, или ствол дерева, или летящее облако. Если его в этот момент спрашивали: «Что там?» — отвечал: «Мысли». И непонятно становилось: то ли там, куда смотрит Виль, мысли, которые никто, кроме мальчишки, не видит, то ли они только в лохматой мальчишечьей голове. Вот и заговорили в деревне, что Виль Некор стал думать незнамо о чем. Правда, он и сам не знал, откуда берутся эти штуковины. Просто вспыхивал клубок света, и в голове мальчика проступала какая-то мысль. А зачем? Непонятно. К жизни Виля это не относилось никак. Просто какие-то сказки. Что в отрогах Ойнара какие-то люди собрались в отряд и пошли... или о том, как едва теплые маленькие шары вращаются вокруг одного очень большого и очень горячего. Дальше, как правило, начиналась белиберда, которую думать оказывалось совсем тяжело. Тогда клубок света таял, а мальчик чувствовал себя так, словно его ни с того ни с сего обругали.

Вот поэтому Виль не любил эти мысли. Они как будто оставляли его с носом. А на самом-то деле мальчику нравилось, как ложится под ноги лесная тропинка, как шумят большие деревья, как встает солнце. Вот и сегодня, стоило тьме за окном поредеть, он неслышно выскользнул из дому, чтобы не будить домочадцев, и окунулся в молочный туман. Вчера за полночь опять была гроза. Виль слышал, ворочаясь на узенькой неудобной лежанке, как совсем близко грохочет гром, и падают на крышу дома отвесные струи воды. А сейчас, ранним утром, в тумане было тепло, как в парном молоке. У мальчика даже перехватило дыхание.

Выбежав за калитку, Виль пошарил в тумане ногой и нащупал тропинку. Та легла под босые ступни, и мальчишка поежился.

«На этот раз дорожка, похоже, собралась вести меня далеко, — закралась в голову мысль. — Она будто прохладная. Странная».

  11