Последние отзывы

  40  

Энди не понимал, от какой беды она хочет его уберечь, потому что самой страшной бедой для него была вот эта печаль в ее синих глазах, с которой она смотрела на него. Он снова задумался. И вспомнил, что вчера она побоялась признаться ему, чем она занимается…

Он взял ее за обе руки и пожал их.

— Ты не безнадежная, Русалка. Чем бы ты ни занималась, я знаю, что у тебя доброе сердце. И у тебя еще вся жизнь впереди. Еще все можно исправить. И это не значит, что тебя невозможно полюбить.

— Спасибо, Куку.

Она вздохнула и вдруг прикрыла глаза. И Энди догадался, что она ждет его поцелуя. Его сердце заколотилось с такой силой, что он перестал слышать свои мысли. И, не теряя больше ни секунды, он взял в ладони ее лицо и горячо припал к ее приоткрытым влажным губам. Он почувствовал, как она сладко вздрогнула. А потом, как ее руки в один миг оказались у него на затылке. Зарылись ему в волосы. Стали ласкать затылок, прижимая его голову.

Ему не верилось, что он целует ее, свою Русалку. Целует эти вечно улыбающиеся губы и куда-то проваливается. Не куда-то, а в бездну блаженства, в чистые воды моря, нейтрализующие жар плоти и превращающие страсть в любовь.

Наконец он осторожно вернул ей ее губы и открыл глаза. Она продолжала стоять с закрытыми глазами. Ее губы все еще оставались приоткрытыми, и их уголки слегка изгибались кверху в мягкой полуулыбке. Потом она со вздохом распахнула глаза. Они теперь были синее и пронзительнее обычного. А еще необыкновенно веселыми и абсолютно пьяными. Они то съезжались к кончику носа, то разбегались в разные стороны.

И Энди с радостью заключил, что все было правильно. Или нет… Все было лучше, чем правильно, потому что невозможное на минуточку стало возможным.

Посылая ему в глаза поток теплых лучей, она неожиданно провела кончиком языка по губам.

— Эх, Куку, неужели ты не знаешь, что сладости вредны натощак? Одевайся, и пойдем завтракать.

Энди только сейчас обнаружил, что на нем, кроме полотенца на бедрах, ничего нет. И ничем, кроме глупого кивка, ответить ей не смог, потому что улыбка, приставшая к его лицу, мешала ему говорить. Он схватил джинсы и трусы и бросился в ванную. И по пути впопыхах наступил на что-то твердое, споткнулся, но не потрудился даже посмотреть. А как только скрылся за дверью ванной, услышал ее журчащий смех.

Конечно, он опять ее рассмешил. Ну и что? Главное не это. Главное, что он ее поцеловал. В губы. И хотел бы поцеловать еще. И вообще готов целовать каждый день, каждый час. Лишь бы только она этого хотела. А она хотела этого. Потому что ее губы были такими податливыми. И она с таким наслаждением плавно покачивала головой, дразня его, делая этот поцелуй еще слаще, заставляя его сильнее впиваться в ее губы…

Он вышел из ванной, стащил со спинки кресла свою рубаху и быстро надел. И поймал на себе ее взгляд. Она смотрела на него с какой-то нежной жалостью и улыбалась.

— Я готов к завтраку, — объявил он бодро. — Пойдем? Кстати, не забудь, у нас в запасе еще немало сладостей, — добавил он, глупо подмигнув ей.

Она продолжала смотреть на него с той же нежной жалостью и наконец сказала:

— Пойдем. Только как быть с твоим бумажником? Пусть валяется? Он что, уже тебе не нужен?

Энди глянул на пол и понял, обо что он споткнулся, когда торопился в ванную.

— Да, Русалка, ты права. Сладости натощак опасны, — смущенно сказал он, наклоняясь за бумажником.

Они вышли из номера и стали спускаться по лестнице. И по мере того, как приближались к фойе, к Энди возвращалась его память.

И что же их ждет сегодня? Преданная улыбка администратора и приятная новость о том, что Пьер вообще не приедет, потому что решил великодушно простить Русалке этот несчастный миллион рупий? Пусть непальские крестьяне обогатятся немного. И пусть эта женщина тоже будет счастлива, потому что с сегодняшнего дня у нее намечается новый роман. По крайней мере, так кажется одному размечтавшемуся «куку»…

Они застали администратора сидящим в кресле с газетой в руках. По его лицу можно было догадаться, что, как всегда, ничего хорошего в газете не пишут. Услышав их шаги, он вскочил с кресла и бросился им навстречу.

— Мистер Корнуэлл! Вы не поверите! — запричитал он. — Невероятно! Что они тут пишут! Возмутительно! Эти журналисты совсем распоясались! Такое писать о порядочном человеке! Безобразие! Вот, почитайте сами… Какая бесстыдная ложь!

  40