Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
93 
— Чарльз Олторп.
Он знал, что его голос звучит угрожающе, и гордился этим.
— Господин посол, — начал Николас Греко, — прежде всего позвольте выразить вам мои самые искренние соболезнования в связи с утратой жены. Миссис Олторп была великодушной и отважной женщиной и привела в действие механизм, который, надеюсь, в самое ближайшее время заставит убийцу предстать перед правосудием.
— Что вы мелете? Кэррингтон уже в тюрьме.
— Именно об этом я и говорю, господин посол. Питер Кэррингтон находится в тюрьме. Но разве его место там? Или, выражаясь иными словами, разве в той же камере не должен сидеть еще один человек? Я понимаю, что вам сейчас не до посетителей, но не позволите ли вы мне заехать к вам сегодня на несколько минут? В одиннадцать часов у меня назначена встреча с миссис Кей Кэррингтон. Можно, я приеду к вам в половине первого?
— Приезжайте к полудню. В вашем распоряжении будет пятнадцать минут.
Олторп решительно повесил трубку, отставил в сторону недопитый кофе, поднялся и подошел к столу, на котором стояли фотографии его жены и дочери.
— Я так виноват перед тобой, Глэдис, — произнес он вслух. — И перед Сьюзен.
67
Когда в половине восьмого утра Винсент заехал за ключом от сторожки, я была на кухне. Потом, как и было условлено, он позвонил в девять. Гэри Барр пылесосил наверху, и я, как мы договорились накануне, передала ему следующее:
— Мистер Слейтер просит вас съездить в город, забрать из офиса Питера кое-какие документы. Возможно, на обратном пути вам придется захватить одного из управляющих компании, так что поезжайте на «мерседесе». Мистер Слейтер объяснит вам, где его оставить.
Если Барр и заподозрил неладное, то виду не подал. Он взял трубку параллельного телефона и договорился с Винсентом о парковке. Через несколько минут из окна второго этажа я наблюдала, как Барр на «мерседесе» проехал мимо сторожки и вырулил на улицу.
Должно быть, Винсент дожидался, когда он уедет, где-то поблизости, потому что его «кадиллак» практически сразу же показался на дорожке и свернул налево. Я решила, что он собирается оставить машину позади сторожки в таком месте, где ее не видно из особняка. Теперь от меня требовалось не давать Джейн под каким-нибудь предлогом отлучиться домой до наступления ее обычного послеобеденного перерыва.
Это было несложно. Я сказала ей, что у меня разболелась голова, и попросила не звать меня к телефону, а спрашивать, что мне передать, если только не позвонит мистер Греко.
— Мистер Греко? — переспросила она.
Я уловила в ее голосе тревожные нотки и вспомнила, что, по слухам, когда миссис Олторп только наняла Греко, он приходил поговорить с Гэри Барром.
— Да, — ответила я. — У нас с ним назначена встреча на одиннадцать часов.
Вид у бедняжки сделался испуганный и смущенный одновременно, и я подумала, что, если Винс был прав и сорочку из дома Элейн в самом деле выкрал Гэри, Джейн не имела к этой краже никакого отношения. Но потом я вспомнила, что она поклялась, будто в ночь исчезновения Сьюзен Гэри спокойно спал в своей постели. Выходит, она лгала? Теперь я была почти убеждена в этом.
Следующие полтора часа я места себе не находила от беспокойства, поэтому ушла на третий этаж. Я не успела побывать еще даже в половине комнат, потому что приходилось развязывать и снимать чехлы с мебели, которой они были забиты, и на это уходила уйма времени. Я искала детскую мебель и в конце концов обнаружила старинную деревянную колыбель. Она оказалась совершенно неподъемной, поэтому я присела на корточки и покачала ее, чтобы убедиться, что она крепкая. Дерево украшала искусная резьба, и я осмотрела колыбель в поисках клейма. Оно нашлось; колыбель была сделана неким Эли Фаллоу в 1821 году.
Эту колыбель наверняка заказала Аделаида Стюарт, высокородная дама, вышедшая замуж за одного из Кэррингтонов в 1820 году. Я решила, что обязательно поищу какие-нибудь сведения о нем и выясню, не был ли он известным мастером. Неожиданно для себя самой мне понравилось открывать эти сокровища; по крайней мере, это отвлекало меня от постоянного беспокойства за Питера.
Однако непыльным это занятие назвать было сложно. В половине одиннадцатого я спустилась в гостиную, вымыла руки и лицо и переоделась в чистый свитер и брюки. Я едва-едва управилась до одиннадцати, когда в дверь позвонили и Николас Греко вошел в дом.
93 
