Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
74 
Родственникам? А что им? Братья и сестры. Даже ни разу в гости не пригласили. Знать его не хотят.
Эта девушка, Дарси. Наверное, он плохо с ней обошелся. Но она что, не понимала, как было холодно стоять на улице и ждать, когда она выйдет из этого шикарного ресторана? А он-то хотел извиниться.
Он рассказал мистеру Дорэну, поверенному, об этом случае. Мистер Дорэн сказал: «Ленни, когда ты наконец осознаешь, что у тебя достаточно денег, чтобы ужинать в „Ле Кирк“ или в любом другом ресторане хоть каждый вечер?»
Мистер Дорэн так ничего и не понял.
Ленни помнил, как его мать все время кричала на отца: «Нашим детям придется побираться на улице из-за твоих афер». В такие минуты Ленни зарывался головой под одеяло. Он не хотел мерзнуть на улице. Наверное, именно тогда он и начал выходить в пижаме, чтобы подготовиться к холоду. Никто об этом не знал. К тому времени, когда отец сколотил себе состояние, Ленни уже привык к холоду.
Трудно было вспоминать. Все так перепуталось. Иногда он воображал то, чего никогда не было.
Так и с Эрин Келли. Он нашел ее адрес. Она сказала, что живет в Гринвич Виллидже, и вот: Эрин Келли, улица Кристофер, 101.
Однажды вечером он пошел за ней, так?
Или не пошел?
Может, ему просто привиделось? Что она вошла в бар? А он стоял на улице? Она села и что-то заказала. Он не знал что. Вино? Содовую? Да какая разница? Он все не мог решить, стоит ли зайти и подсесть к ней.
Потом она вышла. Он хотел уж было подойти и заговорить с ней, как вдруг подъехал автомобиль, комби.
Он не мог вспомнить, посмотрел он на водителя или нет. Иногда у него перед глазами всплывало чье-то лицо.
Эрин села в машину.
Это было в тот вечер, когда, как говорят, она исчезла.
Дело было в том, что Ленни так и не знал точно, привиделось ему все это или нет. А если он расскажет об этом полицейским, может, они скажут, что он псих, и снова отправят его туда и не выпустят?
Глава 18
Суббота, 9 марта
В субботу в полдень агенты ФБР Винсент Д'Амброзио и Эрни Чизек сидели в темно-сером «крайслере», припаркованном напротив дома 101 по улице Кристофер.
— Вон, идет, — сказал Винс, — ишь, принарядился в честь выходного.
Из подъезда вышел Гас Боксер. На нем была чесучовая куртка в красно-черную клетку и темно-коричневые брюки из синтетической ткани, которые ему были явно велики, тяжелые ботинки на шнурках, черная кепка, козырек которой наполовину закрывал лицо.
— Ты называешь это «принарядиться», — воскликнул Эрни. — Да в таком прикиде только долги отдавать ходят.
— Просто ты его еще не видел в нижнем белье и в подтяжках. Пойдем. — Винс открыл дверь автомобиля.
Они навели справки в домоуправлении. У Боксера были выходные каждую вторую неделю по субботам и воскресеньям. В его отсутствие жалобами жильцов и мелким ремонтом занимался некий Хосе Родригес.
Он и вышел на их звонок. Это был здоровый мужчина лет тридцати пяти, держался он просто. Винс подумал, почему бы домоуправлению не взять его в постоянный штат. Они с Эрни предъявили свои удостоверения.
— Мы хотим обойти все квартиры и поспрашивать жильцов об Эрин Келли. Многих не было дома, когда мы были здесь прошлый раз.
Винс не стал объяснять, что сегодня он намеревался очень подробно расспросить, что думают жильцы о Гасе Боксере.
На четвертом этаже ему крупно повезло. Дверь приоткрыла старушка лет восьмидесяти, она не стала снимать цепочку. Винс показал свой значок. Родригес пояснил:
— Все в порядке, мисс Дэркин. Вам просто хотят задать несколько вопросов. Я постою здесь, чтобы вам было видно.
— Не слышу, — закричала старуха.
— Я только хочу...
Родригес дотронулся до руки Д'Амброзио.
— Она слышит лучше нас с вами, — прошептал он, — ну что же вы, мисс Дэркин, вы же любили Эрин Келли. Помните, она всегда спрашивала, не надо ли вам чего купить, и в церковь вас иногда провожала? Вы же хотите, чтобы полиция поймала парня, который это с ней сделал?
Дверь открылась ровно на длину цепочки.
— Спрашивайте, — мисс Дэркин сурово посмотрела на Винса, — и нечего так кричать. Голова и так болит.
В течение следующих пятнадцати минут двум агентам пришлось выслушивать обо всем, что думает восьмидесятилетняя уроженка Нью-Йорка по поводу порядков в городе.
— Я прожила здесь всю жизнь, — назидательно сообщила она им, встряхивая своими седыми кудряшками, — мы никогда раньше не запирали двери. Зачем? От кого? Но сейчас все эти преступления, и никому до этого дела нет. Безобразие, вот что я вам скажу. Всех этих торговцев наркотиками надо собрать и отправить куда-нибудь на край света.
74 
