Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
18 
Фрэн изумилась, увидев, что на месте старой клиники стоит огромное здание. Перед самым въездом в больницу был светофор, и Фрэн сбросила скорость, останавливаясь на красный свет. Дожидаясь зеленого сигнала, она изучала больницу. Она заметила два крыла, пристроенных к основному зданию, новое здание справа и многоэтажную парковку.
У нее сжалось сердце, когда она стала искать окно комнаты ожидания на третьем этаже. Там Фрэн с матерью дожидались новостей о состоянии отца, инстинктивно понимая, что ему уже ничем не поможешь.
Вот куда следует прийти и поговорить с людьми, решила Фрэн. Зажегся зеленый свет, и через пять минут она уже подъезжала к выезду на Меррит-парквей. Направляясь на юг в довольно плотном потоке машин, Фрэн думала о том, что Гэри познакомился с молодой медсестрой Анна-Марией Скалли, стал ее любовником, и печальная неосторожность стоила ему жизни.
Но только ли неосторожность всему виной? Вопрос неожиданно пришел в голову Фрэн.
Вполне вероятно, что Гэри совершил одну непоправимую ошибку, как и ее отец, но во всем остальном оставался достойным гражданином, отличным врачом, председателем ХМО, которого люди знали и не забыли.
А может быть, и нет, ответила сама себе Фрэн. Она достаточно долго занималась своим делом, чтобы быть готовой к любым сюрпризам.
11
Проводив Фрэн Симмонс, Молли вернулась в кабинет. Эдна Барри заглянула к ней в половине второго.
— Молли, если тебе больше ничего не нужно, я ухожу.
— Ничего не нужно, спасибо, миссис Барри.
Экономка нерешительно замялась у двери.
— Я бы хотела, чтобы ты позволила мне приготовить ленч перед уходом.
— Я пока не хочу есть, честное слово.
Голос Молли звучал приглушенно. Эдна догадалась, что хозяйка плакала. Страх и чувство вины, постоянно преследовавшие миссис Барри последние шесть лет, стали еще сильнее. «О господи, прошу тебя, пойми. Я не могла поступить иначе».
В кухне она надела куртку, затянула шарф под подбородком, взяла со стола связку ключей, посмотрела на них и конвульсивно сжала руку.
Не прошло и двадцати минут, как она была дома, в своем скромном полутораэтажном коттедже в Гленвилле. Ее сын Уолли, которому был тридцать один год, смотрел телевизор в гостиной. Когда мать вошла в комнату, он даже не повернул головы, но, по крайней мере, вел себя спокойно. Даже сидя на лекарствах, Уолли иногда бывал перевозбужденным.
Как в то страшное воскресенье, когда умер доктор Лэш. Уолли так сердился в тот день, потому что именно на той неделе Гэри Лэш сурово отчитал его за то, что он зашел в кабинет доктора и взял посмотреть статуэтку работы Ремингтона.
Эдна Барри не обо всем рассказала полиции. В тот понедельник утром она не обнаружила ключа от дома Лэшей на своей связке, и ей пришлось открывать дверь запасным ключом, который Молли прятала в саду. Ключ она нашла позже в кармане Уолли.
Когда она спросила сына об этом, тот заплакал и убежал в свою комнату, хлопнув дверью.
— Не говори об этом, мама, — прорыдал он на бегу.
— Мы не должны никогда ни с кем об этом говорить, — твердо сказала она и заставила Уолли пообещать, что он тоже будет молчать.
До сих пор сын не вспоминал об этом.
Эдна Барри пыталась убедить себя, что это просто совпадение. В конце концов, она обнаружила Молли, залитую кровью мужа. И ее отпечатки были на статуэтке.
Но что будет, если Молли начнет вспоминать подробности того вечера? Предположим, она в самом деле кого-то видела в доме. И что тогда? Был ли там Уолли? Как тут можно быть в чем-то уверенной? Миссис Барри вздохнула.
12
Питер Блэк ехал по вечерним улицам к себе домой на Олд-Черч-роуд. Дом перестроили из каретного сарая большого поместья. Он купил его, когда женился второй раз. Этот брак, как, впрочем, и первый, закончился разводом через несколько лет. Вторая жена, в отличие от первой, обладала отменным вкусом, и после расставания с ней Питер даже не сделал попытки изменить обстановку. Единственным усовершенствованием стал бар, и его запасы Питер постоянно пополнял. Вторая жена была трезвенницей.
Питер познакомился со своим покойным партнером Гэри Лэшем в медицинском институте, и они подружились. Вскоре после смерти Джонатана Лэша Гэри пришел к Питеру с предложением.
— Так называемые ХМО — это новое веяние в медицине, — сказал он тогда. — Клиника, которую открыл мой отец, не приносит дохода, и дальше так продолжаться не может. Мы расширим ее, сделаем доходной и откроем нашу собственную ХМО.
18 
