Последние отзывы

  63  

Ага. Началось. Фок буквально подался вперед, чуть не наваливаясь на бревенчатое обрамление амбразуры. Черт! Видимость просто никакая. Пыль, дым, беспрерывные разрывы, да еще и форма японских солдат, сливающаяся с местностью, – все это никак не способствовало наблюдению. Ну да, не имея гербовой, пишут на простой. Видно, конечно, плохо, но, для того чтобы понять, что и как, вполне достаточно.

Вот из траншей примерно в четырехстах метрах от русских позиций появились цепи японской пехоты. Ничему не учатся, прут в плотном построении. А-а, ну да. Железнодорожное полотно на левом фланге русских подверглось столь же массированному обстрелу, что и позиции артиллерии. Причем били туда, скорее всего, стопятидесятимиллиметровые орудия: вон как срыли насыпь, да еще вздыбившиеся и торчащие, как гнилые зубы, шпалы и рельсы. Теперь там без капитального ремонта поездам не пройти. Понагнали страху морячки. Орлы, ничего не скажешь.

– Связь с НП дивизии, – не отрываясь от оптики, бросил Фок.

Ему тут же протянули телефонную трубку – связь поддерживали постоянно, чтобы, случись порыв кабеля, узнать об этом сразу, а не в самый неподходящий момент. Для восстановления линии на полковом НП постоянно находились пятеро телефонистов, а также была протянута и резервная линия, подходящая с другой стороны.

– Дмитриевский, Ирмана к аппарату. Владимир Александрович, пора. Передаю трубку капитану Гобяте. Действуйте, капитан.

Понятно, что есть шарики, и корректировать огонь можно и с них, но Гобята убедил командира дивизии, что с места эта корректировка будет на порядок точнее, а наблюдателям на шарике и без того забот хватает с борьбой против японских батарей.

– Слушаюсь.

Леонид Николаевич вскинул к глазам бинокль и, приникнув к амбразуре, удерживая правой рукой трубку телефона, стал диктовать данные для артиллерийского огня, даже не прибегая к карте, а руководя стрельбой на глазок. Однако, как говорится, глаз – алмаз. По мере передачи данных низко над наступающими цепями начали рваться белые невесомые облачка. Только побывавший под шрапнельным огнем может знать цену этому в чем-то красивому зрелищу. Потому что из этих вспухающих, словно вата, дымков вырываются сотни свинцовых пуль, густо накрывающих пехоту и сеющих вокруг смерть. От шрапнельного огня можно укрыться даже за незначительным укрытием, в мелкой канаве, но невозможно этого сделать в наступающей цепи.

Фок хотел было сделать выговор капитану за халатный подход к столь ответственному делу: ведь малейшая ошибка – и под обстрел попадут свои же солдаты, но едва первая шрапнель начала рваться над наступающими, тут же передумал. Такого учить – только портить. Но каков! От японских траншей до русских не больше двухсот сажен, а он на глазок.

За время стояния друг против друга и японцы, и русские постоянно вели фортификационные работы, время от времени начиная взаимный артиллерийский обстрел. Японцам в основном доставалось, когда они начинали усиленно копать траншеи, с тем чтобы приблизиться к русским позициям. Русским – когда они проявляли излишнюю активность в укреплении позиций или замечались скопления обороняющихся. Обстрелы сильно разнились по интенсивности: на каждый русский снаряд японцы отвечали тремя-четырьмя: защитники Квантуна были вынуждены экономить боеприпасы. Но все же приблизиться японским саперам не дали. Во многом благодаря такой вот практике батареи в настоящий момент весьма неплохо пристрелялись.

Японская артиллерия все еще продолжала обрабатывать русские позиции, но стрелки уже начали выдвигаться в передовые траншеи. Фок прекрасно видел, как по ходам сообщения перемещаются пригнувшиеся и подставляющие для обозрения своему генералу спины солдаты. Есть старинный русский обычай: идя на рать, обряжаться в чистое, – и ему русские солдаты следовали всегда неукоснительно, вот только не сегодня. Или, вернее, сегодня они исполнили этот обычай только частично, обойдясь чистым нательным бельем, белые же рубахи стрелков были весьма в плачевном состоянии. Уже было отдано распоряжение – по крепости и в Порт-Артуре спешно перекрашивали белые гимнастерки в грязно-зеленый цвет, но новое обмундирование в дивизию поставить не успели, вот и марали бойцы свою форму кто во что горазд. Обычно требовательный Фок на этот раз закрыл глаза на такое безобразие. Однако далеко не все пошли по этому пути – время от времени мелькали и белоснежные гимнастерки: это в основном старослужащие, которым было зазорно ходить в грязном. Жаль, если из-за этого упрямства кто-то погибнет, так как эти в основном имеют уже боевой опыт, а значит, особенно ценны. Да что там, обязательно процент потерь будет выше, но не приказывать же солдату вываливаться в грязи, словно хрюшке.

  63