55 
— Так нечестно! — восклицаю я. — Вы ее даже не знаете!
— Я повидал таких, как она, — говорит Сэм. — Будет лучше, если я пойду и извинюсь? Черт! Ради мира и покоя… — Он встает и отодвигает тарелку. — Вот вам и счастливый, тихий семейный ужин.
Мы с дядей Джоли доедаем цукини. Потом картошку. Мы молчим. Я нетерпеливо постукиваю ногой по линолеуму.
— Я пойду туда.
— Оставь их, Ребекка. Они сами разберутся. Им нужно поговорить.
Возможно, он прав, но речь идет о моей маме. Я представляю, как она вонзает ногти в Сэма, оставляя на его лице и руках свежие царапины. Потом перед моим мысленным взором возникает картина, как отпор Сэма выводит ее из душевного равновесия. Чем он ее достанет? Или на это способен только мой отец?
Я слышу голоса раньше, чем вижу их, прячущихся за сараем, где стоит трактор и мотоблок. Возможно, дядя Джоли прав, и я решаю не вмешиваться. Я присаживаюсь и прислоняюсь к сараю, чувствуя, как сквозь рубашку в меня втыкаются щепки.
— Я же уже извинился, — говорит Сэм. — Что еще мне сделать?
Голос мамы звучит словно издалека:
— Вы правы. Это ваш дом, ваша ферма, мне здесь не место. Джоли навязал нас вам. Ему не следовало обращаться с подобной просьбой.
— Я не понимаю значения слова «навязал».
— Я не это хотела сказать. Вы все мои слова воспринимаете превратно. Такое впечатление, что все, что я говорю, прокручивается у вас в голове в другом порядке.
Сэм всем весом наваливается на стену сарая — мне кажется, что он может ощутить мое присутствие.
— Когда садом заправлял мой отец, он делал это совершенно бессистемно. Одно хранилище там, другое здесь. Яблоки для оптовой торговли вперемешку с яблоками для розничной. С одиннадцати лет я пытался доказать ему, что так садоводством не занимаются. Он отвечал, что я не понимаю, о чем говорю, и что бы я ни выучил в школе по садоводству, у меня нет такого опыта ведения дела, как у него. Да и откуда ему взяться? Поэтому, когда он вышел на пенсию и переехал во Флориду, я выкопал молодые деревья и пересадил их, как считал нужным. Я понимал, что здорово рискую. Пара деревьев погибла. Отец не приезжал сюда с тех пор, как отошел от дел, а когда он звонит, я делаю вид, что сад остался в том же виде, в каком был при нем.
— Я понимаю тебя, Сэм. — Мама переходит с ним на «ты».
— Нет, не понимаешь. Мне насрать на то, что ты считаешь, что в этом саду нужно выращивать арбузы и капусту. Иди и скажи это Джоли, Ребекке, кому хочешь, черт возьми! Когда я умру, тогда действуй, если сможешь убедить остальных, пересади здесь все. Но не смей, никогда не смей говорить мне в глаза, что то, что я сделал, — плохо! Этот сад — лучшее, что я создал в жизни. Это как… Это как если бы я сказал тебе, что у тебя плохая дочь.
Мама долго молчит.
— Я бы не стала разводить арбузы, — наконец говорит она, и Сэм смеется.
— Давай начнем сначала. Я Сэм Хансен. А вы…
— Джейн. Джейн Джонс. Боже! — восклицает мама. — Звучит как имя самого занудного человека на земле.
— Сомневаюсь.
Я отчетливо слышу, как соприкасаются их ладони. Тихий звук в ночи.
Чьи-то шаги приближаются к тому месту, где я сижу. В панике я заползаю за угол сарая, подальше от голосов. Единственная возможность спастись — оказаться внутри сарая. Я пытаюсь ступать неслышно, но кроссовки шуршат по сену. Я прижимаюсь к земле и заползаю в сарай.
Я сажусь, и первое, что я вижу, — это летучая мышь, темный комок в углу сеновала. Хочется закричать, но разве криком поможешь?
Летучая мышь взвизгивает и проносится мимо меня. Я вскидываю руки, чтобы закрыть лицо, но кто-то хватает меня за запястья. Я оборачиваюсь. Хадли.
— А ты что здесь делаешь? — испуганно шепчу я.
— Я здесь живу, — отвечает он. — А ты что здесь забыла?
— Я подслушивала. Ты их слышал?
Хадли кивает. Потом вытаскивает соломинку из охапки сена у стены и прикусывает ее передними зубами.
— Я надеялся на нокаут в первом раунде.
— Ужас какой! — говорю я со смехом.
В лунном свете Хадли кажется выше. Его губы… Они передо мной, но так далеко. Я протягиваю руку. Хочу к нему прикоснуться. Но от смущения тут же ее отдергиваю.
— Ты всю работу переделал?
— Какую работу?
— Забыл ужин? Ты сам сказал моему дяде…
— А-а, это…
Он подгребает ногами рассыпавшееся сено.
Хадли так долго молчит, что мне начинает казаться, что что-то случилось. Я оборачиваюсь и пристально смотрю на него.
— Что со мной не так?
— Дело не в тебе, — уверяет Хадли. — Ты очень красивая маленькая девочка.
55 
