очень нудно 
8 
Вот только проблема состояла в том, что если Зед хотел трезво взглянуть на вещи, ничего не сочиняя, то единственным хотя бы отдалённо сексуальным моментом в истории девятой жизни Николаса Файрклога оставалась его жена, и уж она-то точно была сексуальна на все сто. Зед не хотел слишком сосредотачиваться на этом факте при разговоре с Родни Аронсоном, потому что отлично знал, как бы Родни отреагировал, едва взглянув на фотографию… Зед честно умолчал об этой женщине, потому что сама она хотела остаться в тени, но теперь призадумался — нельзя ли всё-таки как-то её использовать? Он снова пролистал заметки и увидел слова вроде «Карамба!» и «Уау!» — так он совершенно бессознательно выразил свою реакцию, когда увидел её. И ещё он машинально написал: «Южноамериканская сирена!» — это было описание её внешности, потому что каждая частичка её женского естества взывала к вниманию мужчины. Зедекия пришёл к выводу, что если Ева хоть отдалённо напоминала Алатею Файрклог, то не приходится удивляться тому, что Адам вцепился в яблоко. И оставалось только спросить, почему он не сожрал весь урожай вместе с самой яблоней. Итак… Можно ли было слепить историю из Алатеи? Есть ли тут секс? Искра? Эта женщина была ошеломляющей во всех отношениях, но как превратить это в статью? «Только благодаря ей я до сих пор жив», — сказал её муж, но что дальше? Она ведь заявила: «То, что сделал Ник, он сделал самостоятельно. Я его жена, но я не играю особой роли в его настоящей истории».
«А не было ли это намёком?» — подумал Зед. Его настоящая история. Может, там есть ещё в чём покопаться? То есть он-то думал, что уже всё раскопал, но, возможно, он был слишком очарован предметом исследования, к тому же ему слишком хотелось верить, что всё это возможно: освобождение, спасение, поворот всей жизни в другую сторону, встреча с истинной любовью…
Может быть, именно этой линии и следует держаться — истинной любви? В самом ли деле Николас Файрклог нашёл её? И если нашёл, то не позавидовал ли ему кто-нибудь? Возможно, какая-то из его сестёр, потому что одна из них не замужем, а другая разведена? И в любом случае как они должны себя чувствовать теперь, когда вернулся их брат-повеса?
Снова зашуршали страницы блокнота. Зед продолжил чтение. Уничтожил ещё один сэндвич. Потом прошёлся по поезду в поисках вагона-ресторана, так как умирал от желания выпить кофе, — но понял, что мысль была нелепой, потому что такой вагон в подобном поезде был бы нерентабелен. Потом вернулся на своё место, отбросил все призрачные идеи, но тут же оживился при мысли о призраках, потому что именно фамильный дом был первым, что привлекло его внимание, и что, если этот старый дом посещают призраки, и из-за них возникает пристрастие к наркотикам, а это ведёт к поискам лекарства, а это ведёт к… Он снова вернулся к этой проклятой жене, южноамериканской сирене, и единственной причиной, по которой он к ней вернулся, были словечки «Карамба!» и «Уау!», и лучше бы ему было просто приползти обратно домой и забыть обо всей этой чёртовой истории — в смысле, о матери и Яффе Шоу, и кто там ещё последует за Яффой в бесконечном процессе появления женщин, на которых ему следовало бы жениться и настряпать детишек…
Нет. Где-то здесь всё равно скрывалась настоящая история, такая, какую хотел видеть его редактор. И если Зед будет копать дальше, чтобы найти нечто аппетитное, то он, пожалуй, докопается до самого Китая. Но всё остальное неприемлемо. Поражение — не выход.
18 октября
Камбрия, Брайанбэрроу
Ян Крессуэлл накрывал стол на двоих, когда его друг вернулся домой. Сам он возвратился с работы рано, думая о романтическом вечере. Купил барашка, который теперь стоял в духовке, укрытый душистым одеялом сухарных крошек, и приготовил свежие овощи и салат. Откупорил вино, протёр бокалы и передвинул к камину два кресла и старый дубовый шахматный столик из угла комнаты. Было не настолько холодно, чтобы разжигать уголь, хотя в древнем особняке всегда была довольно промозглая атмосфера, — и Ян просто зажёг несколько свечей и прикрепил их к железной решётке камина, а потом зажёг ещё две и поставил их на стол. Пока он занимался этим, до него донёсся звук открывшейся кухонной двери; потом он услышал, как Кав бросил ключи в потрескавшийся горшок, стоявший на скамье у окна. Через мгновение ботинки Кава простучали по каменному полу кухни, и скрип дверок старого буфета вызвал у Яна улыбку. Сегодня была очередь Кава готовить ужин, а не его, и Кава ожидал первый сюрприз.
8 
