Последние отзывы

  16  

Аня остолбенела.

— Это кто «предки»? — задохнулась она. — Это он кому сейчас сказал?

— Полагаю, что под «предками» подразумевались мы с тобой, — деликатно пояснил Семен Павлович.

— Ну, знаете ли!..Сказать мне такое!.. Боже мой, я похожа на «предка»?! Значит, и Сережа так считает?

— Ни в малейшей степени, — заверил Семен Павлович. — Ты великолепная, редкой красоты девушка. Анечка, вспомни себя в шестнадцать лет и не принимай подобные мелочи близко к сердцу.

— Капитан Иртеньев, чему вы ухмыляетесь? Занесли очко в свою пользу? Рано торжествуете, уверяю вас! — Аня схватила сумку с одеждой и заперлась в отведенной ей комнате.

— Мы ждем тебя в саду, — весело прокричал из-за двери Матвей.

Аня переоделась в сногсшибательную белую курточку с широкими рукавами, но крепко схваченную в талии — она знала, что белое выгодно оттеняет ее темные выразительные глаза и золотистую от загара кожу; юбку, пожалуй, надо сменить на облегающие джинсы; волосы можно немного распушить, хотя они и без того достаточно пышные. Какие бы серьги надеть? Эти? С ума сошла! Никто не поймет, что это настоящие бриллианты…Хотя, почему бы и нет?.. Обязательно надо надеть…Непременно надо надеть. Отлично! Вот так-то, капитан Иртеньев. Мы тоже не лыком шиты.

Во всеоружии Аня спустилась в сад и обнаружила неприятную картину. У изгороди стояла новенькая беседка, сооруженная, без сомнения, руками того же Матвея. Умелец сидел в беседке за деревянным столом с кружкой чая в руке, слева льнула к нему какая-то крупная пышнотелая девица, — что называется «кровь с молоком», — и недвусмысленно теснила молодого человека объемистым бюстом, который Ане ужасно не понравился, да и вся девица ей сразу категорически не понравилась. Аня терпеть не могла таких повадливых девиц. Бывало, выйдешь с ребенком погулять, а на детской площадке парочка сидит — и лижутся, и лижутся, даром что дети кругом, приспичило им именно здесь и сейчас, невмочь и невтерпеж, а главное — девицы бесстыжие, на улице готовы на все, лишь бы парня захомутать.

Вот и эта из таких, ишь жмется, дылда пустомясая.

— Анечка, познакомься, это Таня, — сказал Матвей.

— Очень приятно, — ядовито процедила Анна и отошла к Семену Павловичу, который обходил свои владения, придирчиво оглядывая клумбы и деревья.

— Пойдем в беседку чай пить, — предложил отец. — А-а, вижу по лицу, что Татьяна тебе не понравилась. Это она сейчас смелая, пока Сережи нет. Он ее терпеть не может, увидит, живо шугнет.

— Матвей что же, позволяет?

— А он не вмешивается.

— Это как?

— Сохраняет нейтралитет.

— Забавно. Может, и нам ее шугнуть?

— Не знаю, не пробовал. — Семен Павлович с сомнением поглядел в сторону беседки.

— Понимаю: не всем позволено то, что позволено Сереже. Верно?

— Анечка, мы ведь с тобой взрослые люди, и будем вести себя как взрослые.

— Черт возьми! Никогда и нигде не чувствовала себя такой взрослой, как здесь. Пап, ты мне лучше скажи, как взрослый человек взрослому, что у тебя с сердцем, а то из твоего старшего сына слова не вытянешь.

— Мое воспитание! — одобрительно крякнул Семен Павлович.

— Ну спасибо, утешил!

— Да ерунда, Анечка, разок сердце прихватило — и вдруг прошибла страшная мысль: ведь так и помереть недолго, а дочку с внуком не повидал…

— Почему ты меня раньше не искал?

Семен Павлович опустил голову:

— Боялся, внутри накрепко засел страх, что ты меня знать не захочешь. Кем я должен был выглядеть в твоих глазах? Что тебе мать наговорила, я ведь не знал. Сначала найти не мог. Наш полк стоял тогда в другой области, и вдруг Лиза исчезла вместе с тобой. Потом меня отправили в Афганистан. Вернулся в восемьдесят восьмом. А через год Сережа родился. Знаешь, дочка, жизнь порой так закружит, что и оглядеться некогда. И все же я продолжал поиски, вспомнил, что у Лизы в Москве тетка бездетная жила. Лиза мне как-то говорила, что тетя хотела ее у себя прописать, чтобы было кому квартиру оставить.

— Да, мы у тетки жили, — невесело подтвердила Аня. — Она нас у себя прописала, только потом поедом ела, все кричала, что нищих облагодетельствовала, тиранила нас с матерью, как могла, издевалась пятнадцать лет, то выгнать грозилась, то под суд отдать — пока ее кондрашка не хватил с досады за собственное великодушие, царство ей небесное.

— Адрес ваш мне удалось разыскать в девяносто седьмом, после того, как я в первый раз вернулся из Чечни, — продолжал Семен Павлович. — Написал Лизе, в ответ получил сухую просьбу дочь не беспокоить: Аня выходит замуж, счастлива, об отце не вспоминает, и, кроме вреда здоровью и душевному спокойствию наша встреча ей ничего не принесет. Ладно, скрепился я, надо еще подождать, думаю, потом съезжу сам в Москву, будь что будет. Поехал, пошел по известному адресу, только ты уже у супруга жила, а где — Лиза напрочь сообщить отказалась. Мы тогда с ней сильно повздорили. Она кричала на весь подъезд: «Уйди, ты ей не нужен, ты для нее умер, так и знай!», и многое другое…

  16