48 
– Думаешь, я его сделаю?
– Было бы забавно посмотреть. Но нельзя же бить людей просто потому, что они выглядят лучше тебя.
Шейн был уже готов что-то сказать и вдруг застыл на месте.
– Почему нельзя?
Дарби захохотала и тут же осеклась, когда на нее стали оборачиваться люди.
– Ты бы видел выражение своего лица, – сказала она, хихикая. – У тебя нет проблем с твоим эго.
Он притянул девушку ближе и сжал пальцами ее руку. Дарби чуть замедлила шаг, но Шейн заметил, как у нее перехватило дыхание. Этого было достаточно.
– Я думал, мы это выяснили еще в лимузине. – Он сжат ее руку крепче. – И в примерочной.
Дарби посмотрела на него и высвободила руку, но он по-прежнему прижимал ее к себе и наклонился еще ближе.
– Может, прошмыгнем куда-нибудь в укромный уголок гардероба? – прошептал ей на ухо Шейн, пока они подходили к очереди, сияющей шелками и драгоценностями. – Я бы тебе кое-что напомнил.
– Вот чего ты хочешь, – хотела фыркнуть Дарби, но получилось не очень: в этот момент Шейн кончиками пальцев коснулся ее груди.
– Ты знаешь это.
Чтобы никто ничего не заподозрил, он отодвинулся на приличное расстояние, когда они пошли по красному ковру, ведущему к дверям. Не ради себя, а ради Дарби, которая в этот вечер была с Бьорнсеном и явно не хотела пересудов за спиной. Именно поэтому для интимных прикосновений Шейн выбирал наиболее безопасные моменты. Не шокировать публику. Хотя с Дарби так весело. Он подумал о веселье. Плохой Морган, плохой.
Они прошли мимо огромного бюста Джона Кеннеди и приближались к театру Эйзенхауэра, где и проходил прием.
– Боже мой, – прошептала Дарби, – да здесь только в фойе столько драгоценностей, что хватит выплатить национальный долг.
Шейн подавил желание погладить ее по шее.
– Ты выглядишь просто сногсшибательно без всех этих цветных стекляшек в ушах.
– А как насчет стекляшек на шее, на руках и в каждой складке моего платья?
– Не говори мне про складки платья. Я пытаюсь вести себя хорошо.
Дарби сверкнула глазами. Шейн пожал плечами, подмигнул ей и сказал:
– Так сестричка тебя не совсем ввела в курс дела? Ты с ней говорила после того, как увидела Стефана Версту?
Дарби едва не прыснула со смеха.
– Перестань. Теперь так каждый раз буду думать, как посмотрю на него.
– А сама ты его по-другому назвала?
– Возможно. Мое определение было поскромнее.
Шейн посмотрел на нее.
– Рад подсказать идею.
– Да, из тебя еще тот самаритянин.
– Я сообщу, когда снова стану делать добрые дела.
– Не сомневаюсь, – ответила девушка.– Тебе следует уложиться за один час. Мистер Верста и я должны присутствовать на разных мероприятиях следующие три дня.
Они присоединились к людям, пытающимся пробиться к дверям на речную террасу, откуда открывался великолепный вид на реку Потомак. Шейн предложил тут же сбежать и забыть про все.
– Может, ты мне свое расписание дашь? Взгляд Дарби говорил, что он сошел с ума.
– У меня и так забот хватает. Бьорнсен уже заподозрил неладное из-за того, что его встречаю я, а не моя сестра, а ты на рожон лезешь, лишь бы соблазнить меня и вовлечь в очередное сексуальное приключение. – Она помолчала и добавила: – Знаешь, а мне это нравится.
Шейн хотел было спросить, что она имела в виду, но последняя фраза его ощутимо задела.
– А мне нравится, как мы одинаково думаем. Скажи-ка, вот за последние десять минут, что мы вместе, ты вспоминала про макияж, прическу или надлежащее поведение?
– Нет. Это, возможно, означает, что мне не стоит соглашаться на твои сомнительные авантюры.
– Сомнительные авантюры, вот как? А как же сексуальное приключение? Это мне больше понравилось.
– Ты безнадежен. Да ты сам знаешь. Скажи это кто-то другой, я бы из себя вышла, а когда ты...
Шейн сжал ее руку, открыл двери и увлек девушку за одну из колонн террасы.
– Что случилось? – спросила Дарби, оглядываясь назад, в сторону фойе.
Ему было все равно, что кто-то может увидеть их внезапный побег.
– Я не хочу, чтобы это была наша последняя встреча.
Дарби секунду стояла с разинутым ртом, потом закрыла его.
Шейн не мог больше ничего вымолвить. Вынырнув на секунду из суеты приема, он хотел объяснить Дарби, что, несмотря на все эти игры, для него это был не просто сексуальный порыв, что они не могут теперь разойтись как в море корабли. Мысль о том, что следующие три дня они никак не смогут увидеться, за последние десять минут стала совсем невыносимой.
48 
