42 
– Веру можно сменить… – возразил купец. – И тому примеров множество…
Донна Агирэс холодно взглянула на Мактара и поправила лиф платья.
– Э-э-э нет, мой дорогой купец. Вера даётся человеку лишь один раз, также как и жизнь.
Я не желаю становиться мусульманкой и ходить замотанной с головы до ног в чёрный мешок. Да и поздно что-либо менять в моём возрасте… Тем более, что…
Мактар встрепенулся.
– Ты что-то не договариваешь! Ты что-то скрываешь от меня?!
Египтянин силой привлёк к себе.
– Пусти мне больно! – Мадлен пыталась вырваться из сильных объятий Мактара. – Хорошо… я скажу… У меня есть сын, ему пять лет…
Мактар округлил глаза.
– Кто же отец?
Мадлен фыркнула.
– Ты что не догадываешься? Или ты думаешь, что я во время твоего отсутствия тащу в свою постель первого встречного моряка?
Мактар обмяк и сел на кровать.
– Если это мой сын, почему ты молчала целых пять лет? – недоумевал он.
Мадлен пожала плечами.
– Не знаю… Зачем тебе сын, рождённый от католички?..
– Это всё меняет… – задумчиво произнёс Мактар. – Отдай мне ребёнка!
Теперь настал черёд Мадлен удивляться.
– Отдать? Он же – не вещь!
– Я воспитаю его достойно! Обещаю!
Женщина отрицательно покачала головой.
– Он станет мусульманином. Заведёт себе гарем из пяти жён…
– Да! И он будет богат! У меня не так много сыновей. Аллах почему-то посылает мне девочек.
– Нет. – Решительно отказала Мадлен.
– Но могу я, по крайней мере, увидеть его? – взмолился Мактар.
Женщина смягчилась.
– Хорошо. Только не говори ему, что ты – отец.
Мактар не выдержал и воскликнул:
– И отчего люди верят: кто в Аллаха, а кто в Иисуса? Вероисповедания мешают им любить и воспитывать своих же детей! Разве так должно быть?
Мадлен задумалась над словами возлюбленного.
– Я размышляла над этим… – призналась она. – А что, если Бог един, а наша вера – лишь путь, дабы познать его?
Мактар удивлённо воззрился на женщину.
– За такие слова в Египте бы тебя не пощадили… – признался он.
– Да и Валенсии тоже… Меня бы передали в руки инквизиции.
… Перед Мактаром стоял маленький пятилетний мальчик, черноволосый, смуглый, с огромными глазами, похожими на спелые оливки. С первого взгляда определить: кастилианец ли он или египтянин, не представлялось возможным. Он вполне мог быть, как и тем, так и другим.
Мактар подошёл к ребёнку и присел перед ним на корточки.
– Как тебя зовут, малыш? – ласково спросил он.
Мальчик приосанился и гордо ответил.
– Игнацио. В честь святого…
Мактар невольно улыбнулся и погладил мальчика по его чёрным густым волосам.
– А где твой отец?
– Он ушёл в море и не вернулся. Господь забрал его к себе на небеса… – серьёзно ответил тот.
– А кем бы ты хотел стать, Игнацио?
– Капитаном. Иметь свой корабль и ходить в дальние страны… – выпалил малыш.
Мактар снова погладил его по голове.
– Думаю, что так и будет. Ты непременно станешь капитаном самого лучшего корабля.
* * *
Шли годы. Аллах отчего-то прогневался на Мактара Эль-Кефа и отнял у него двух сыновей, пощадив лишь дочерей. Порой купцу казалось, что это наказание за любовь к католичке. Но, увы, поделать ничего с собой он не мог. Ибо душа его стремилась в Валенсию.
Мактар постарел, да и прошедшие годы оставили свой неизгладимый отпечаток на лице прекрасной Мадлен.
Купец всё реже бывал в Валенсии. Его одолевали дурные предчувствия, ему хотелось бросить все дела в Александрии, сесть на галеру и отправиться к Мадлен и Игнацио. Как они там? Ведь Мактар не видел их почти два года. Ровно столько дела не позволяли покинуть ему Египет.
И вот однажды, в середине весны, в месяце раби[46], Мактар не выдержал и отправился с одним из своих торговых судов в Валенсию.
Галера попала в сильнейший шторм, купец горячо молил Аллаха, дабы тот позволил ему на склоне лет в последний раз увидеть любимую женщину и сына.
И Аллах смилостивился. Буря стихла, изрядно потрёпанная галера достигла Валенсии. Мактар застал Мадлен в удручающем состоянии. Некогда прекрасная и цветущая женщина превратилась в старуху, ибо неизлечимая болезнь подтачивала её изнутри.
Игнацио, ныне статный юноша, постоянно находился подле матери, оставив свою мечту о море.
– Матушка, прибыл господин Мактар…
Мадлен, вот уже более месяца не встававшая с постели, произнесла:
– Слава Богу… Увижу его перед смертью… И успею покаяться священнику…
42 
