Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
210 
– Да будет так, – подвел итог рахваарракс. – Тебе, Ратвир ат-Лорис, я поручаю это дело, именем Серебряного закона.
– Ты выбрал себе непростую задачу, – заметил Дартеникс, выходя вслед за своим воспитанником из палаты Совета.
– Да ну, дядя, – легкомысленно отмахнулся Ратвир. – У нас есть перед демонами неотъемлемое преимущество. Мы можем повторить все, что создают их умельцы… но у них нет своих чародеев.
Старый советник так и не понял, откуда сорвалась к нему на язык следующая фраза. Если бы он сразу понял, что готов сморозить, он, верно, смолчал бы… но осознание пришло уже потом, вместе с цепенящим ужасом, какой всегда порождает в людях неизбежная, невыносимая истина.
– Пока нет.
* * *
– …и тут, – делано рассмеялся Овчинников, изогнувшись на сиденье.
Кобзев постарался выдавить из себя встречную улыбку.
– А вот еще один, как раз про нас, – не унимался капитан. – Рассказывает один другому в трамвае политический анекдот. Только закончил, как тот ему говорит: «А знаете, товарищ, какая разница между вами и остальными в трамвае?» – «Нет, – отвечает первый, – не знаю». – «Они, – говорит второй, – дальше поедут, а мы с вами выйдем». И корочки показывает. «А знаете, товарищ, – спрашивает первый, – какая разница между вами и мной?» – «Нет, – отвечает второй, – не знаю». – «А никакой», – и тоже корочки показывает.
– Действительно, про нас.
Кобзев с тоской уставился на заляпанное стекло «Волги», за которым проносилось мимо серое московское предзимье. Город словно отдыхал после летнего безумия Олимпиады, пустой, словно выжатый, и, казалось, безлюдный.
«Интересно, – подумал он, – бывает ли зима там? И если да, то какая?»
– Приехали, – не оборачиваясь, бросил водитель.
Серые скелеты деревьев Измайловского парка были небрежно прикрыты снежным саваном. Собственно, снег еще продолжал идти – редкие пушистые снежинки, медленно кружащиеся в воздухе. Воздух был серым.
«Рано здесь темнеет, – отчего-то подумал майор. – Чертовски рано. Там было… там все было по-другому…
«Уже ноябрь, – промелькнуло в голове. – Когда время пролетело? Когда мы эвакуировались, осень еще не начиналась… хотя, когда на допрос ходишь, как на работу, время пролетает быстро. Пустые вечера и серые дни, служебная квартира и вечные соглядатаи. Нет, лучше не выходить… не общаться… не делать выводов… и пить тоже не стоит, да и с кем – с вертухаями этими?»
– Нам туда, товарищ майор. – Овчинников махнул рукой в сторону узенькой тропинки, протоптанной куда-то к центру парка. – Вы уж извините, придется потопать. Сами знаете, в парк машинам ходу нет, даже нашим.
«Рассказывайте, как же», – подумал Кобзев, ступая на тропинку следом за капитаном.
Второй сопровождающий – за те полчаса, что они были вместе, он не произнес и трех фраз, – посторонившись, пропустил майора вперед и зашагал следом.
«Они, наверное, специально их в паре держат, – думал Кобзев, обходя дрожащий под снежным покрывалом куст. – Один молчит, словно воды в рот набрал – зато уж Овчинников этот трепется за троих. Прямо словесное недержание какое-то. Нервничает он, что ли? Ладно, придем на место, там все станет понятнее».
Он зацепился взглядом за два ярко-красных пятна на ветках – пара прижавшихся друг к дружке снегирей, – и в этот момент что-то обжигающе холодное ткнулось ему в спину точно под левой лопаткой.
Мир вокруг майора вздрогнул – и сорвался с места. Кусты, деревья, дома на окраине парка, в которых уже зажглись желтые квадратики окон, закрутились сияющей полосой, уносясь в серую пелену нависших над Москвой снежных туч.
«Каждый из нас, – вспыхнули вдруг в мозгу у майора слова Вяземского, – выполнит свой приказ. До конца».
Почему он не сказал «долг»?..
Шедший позади лейтенант КГБ Шмелев выдернул финку и, аккуратно подхватив оседающее тело Кобзева, уложил на снег.
* * *
Обряд начали рано. За последние месяцы Линдан привык просыпаться задолго до рассвета и ложиться за полночь. Вверенное ему владение требовало многих забот. Хотя ши покинули его зеленую землю, следы их скоротечного пребывания останутся еще надолго – сожженные деревни, разрушенный кирн… и могилы не на погостах.
Даже в этот торжественный день, который все владение Дейга праздновало вместе с Линданом, работа не затихала. Со стороны иззубренных стен нового замка, наспех украшенных знаменами, доносилось лихое: «Поднимай!.. Поднимай, я кому велел!.. Заноси!.. Сторожней, сторожней, придавишь!..»
210 
