очень нудно 
103 
– Согласен, – решительно кивнул Савелий. – Слушайте, доктор… У меня такое ощущение, что я излечился.
Смирнов спокойно кивнул.
– Я хочу назад, – продолжал Савелий. – В город. Глупо сидеть в лесу, когда там заваривается такая каша. В конце концов, я журналист… Отправьте меня обратно.
– А Варвара?
– Варвара – моя жена. Она меня любит. И во всем поддерживает. Я дождусь, когда она родит, и вылечу первым же вертолетом. Я хочу действовать. Я не люмпен и не ищу от жизни одной только радости.
– Что ж, – Смирнов озабоченно задвигал по столу карандаши и блокноты, – это хорошо. Ты молодец. Говоришь, помолодел?
– Да.
– Тебе хочется бегать, прыгать, у тебя хорошее настроение, ты готов свернуть горы?
– Именно так.
– А кушать хочется? Аппетит есть?
Савелий подумал.
– Не то чтобы аппетит… Но если пахнет едой – мне это приятно. Пить хочется, да. Наверное, остаточное явление…
Смирнов встал, неторопливо поправил лямки поношенного комбинезона.
– Давай-ка… – он помолчал, – измерим твой рост.
– Вы думаете, я…
– Никто пока ничего не думает. Вы, журналисты, всегда спешите с выводами. Вставай сюда и выпрями спину.
Пока Смирнов проделывал необходимые манипуляции, пока изучал файл с историей болезни, Савелий подавленно молчал. Бодрость куда-то делась. Как и желание свернуть горы.
– Что там, доктор?
Смирнов поджал тонкие губы.
– Как тебе сказать…
– Говорите как есть.
– Знаешь, Савелий… Сейчас я тебе ничего не скажу. Завтра твой лечащий врач сделает повторный обмер, тогда и сделаем выводы.
– Завтра, – мрачно напомнил Савелий, – мы с вами едем в лес. К местным. Менять землю на повидло.
– Ну, тебя никто не заставляет. Останься в поселке. Побудь с женой. Отдохни.
– От чего? Я не устал. Я поеду вместе со всеми.
– Хорошо. Поедешь.
– Сколько я прибавил?
– Почти два сантиметра. Но ты пока не переживай…
– Я не переживаю.
– Надо тщательно обмерить пальцы на ногах, тогда будет ясно.
– Значит, прилив сил, бодрость и прочее – симптомы второй стадии?
Смирнов кивнул:
– Их путают с признаками выздоровления. На самом деле мы имеем временное улучшение самочувствия непосредственно перед началом периода деформации костных тканей. Извини, Савелий. Мне очень неприятно говорить это именно тебе…
– Ничего. – Савелий сглотнул горькую слюну. – Переживу.
– Не забудь принять лекарство.
– Приму. Только зачем? Если началась вторая стадия…
Доктор положил на его плечо легкую ладонь:
– А ты не думай зачем. Просто прими, и все. Ты знаешь, что в одной из колоний зафиксирован случай полноценного выздоровления? У женщины была четко выраженная первая стадия. Апатия, тяга к неподвижности, изменение цвета кожного пигмента. Но она излечилась.
Савелий улыбнулся:
– Прошу вас, доктор, не надо. Вы не умеете врать. Рассказывайте сказки кому-нибудь другому. Полудохлому, например. Он вас любит. Он вам верит.
– И ты верь. Случай выздоровления действительно был. Правда, только один. Но мы очень рады. Главное, прецедент есть. Мы связываем его факт с прекращением роста грибницы. Возможно, между взрослыми стеблями и зараженными травоедами существует связь. Так сказать, на тонком уровне… Так что, друг мой, для тебя еще не все потеряно.
– А для тех, кто в изоляторе?
– Не знаю. Но мы намерены вытащить всех. Любой ценой.
– «Мы», – повторил Савелий. – Слушайте, доктор, вы все время говорите о себе: «мы». Сколько вас знаю, вы всегда ведете себя так, словно за вами стоит некая сила. Тайный орден. Кто вы такой? Тамплиер? Масон?
– Масон? – Смирнов улыбнулся. – Я не масон, Савелий. Я принадлежу к другому ордену. Более многочисленному и благородному. Это крупнейшая и самая влиятельная неформальная организация в истории человечества. Мы хитрые и крепкие, и мы непобедимы… – Доктор сделался печален, собственная непобедимость его явно не радовала. – Мы гораздо сильнее, чем все розенкрейцеры и тамплиеры. По сравнению с нами масоны – маленькая декоративная секта. Наш масштаб – огромен. Наша история уходит корнями в глубь веков. Мы повелеваем умами. Мы творим историю, делаем политику и культуру. Мы казним царей, устраиваем революции, создаем ракеты, бомбы и лекарства от всех болезней. Мы везде, и мы всесильны.
– И кто же вы такой?
103 
