Последние отзывы

  30  

Да, интуиция меня не обманула. Наверное, поэтому еще в мире осталось место для сыщиков. Последние три часа до отключения сигнал с биодатчика Сайкса повторял сам себя, будто его носитель заново преодолевал не убийственную осыпь и ровный склон за нею, а зигзагом поднимался по узким трещинам ниже. Три часа. За это время можно не одного человека убить. А потом вывезти тело туда, где оно мариновалось неделю. И никаких спутников-шпионов, которые так помогают на Земле. Есть, правда, бортовые компьютеры на коптерах и вертолетах, работающие по совместительству «черными ящиками», но, имея тот же пароль, которым подчинили сателлит связи, можно уничтожить все следы. И даже расход горючего скрыть. Никаких улик.

Кстати о «черных ящиках».

— Рават Адит, — проговорил я, вставая. — Что показало исследование мозговых имплантатов покойного?

— Мы не смогли провести исследование, — грянул индус.

Мне захотелось уменьшить ему громкость, как сломанному радиоприемнику.

— Почему? — Я обернулся к Аретку. Возможно, прежде тот никогда не бледнел, но сейчас краска не возвращалась к его щекам ни на миг.

— Разрешительные коды, герр Михайлов…

— А диагностика? — напирал я.

Аретку впал в кататонию, и выпавшую из разжатых челюстей инициативу подхватил Асахита.

— Уровень подготовки нашего эксперта не вполне достаточен, господин инспектор, — шелковым голосом отозвался он. — Учитывая важность этого дела, мы не сочли возможным рисковать…

— А что, на планете есть специалисты по точечной диагностике аугментов мозга? — с иронией промолвил я.

Ответ был прекрасно известен нам обоим. Один-два нейрохирурга здесь, конечно, найдутся, но вряд ли их опыт работы больше, чем у бэйтаунского патанатома. А уж тонкий анализ блуждающих глюков в молекулярных процессорных пленках под силу лишь специалистам класса Релера из МТЦ или Мори из Киотского клинического. Понятно, что эксперт мог в лучшем случае запустить внутренние диагностические алгоритмы — но уж это входило в его прямые обязанности.

— Не будьте так суровы с господами из полиции, — снисходительно пророкотал Адит Дев. — При попытке коннекта секретарь покойного Сайкса выдал код «Ипсилон»,

М-да. Это мне только казалось, что я разучился удивляться за последние сутки. «Ипсилон» — не «Омега», код самоуничтожения, но близко к тому. Таким образом опознавали себя лосы повышенной секретности, и последовательность «Ипсилон» говорила: при попытке несанкционированного доступа система необратимо стирала всю информацию внутри себя.

— Какая прелесть… — пробормотал я неслышно, с уважением глядя на обросший паклей костяной мяч. Нет… ассоциация обманывала. Из черепной коробки Конана Сайкса сделать кубок по обычаю его тезки было бы затруднительно: единожды застыв, углекомпозит вообще не поддавался механической обработке,

— Рават Адит, — позвал я. — Запустите независимую фиксацию, пожалуйста. Господам из полиции, — я смерил обоих уничтожающим взглядом, — посчитавшим, что мы получили достаточно сведений, я не могу доверить это занятие.

Наладить связь с вживленным компьютером было непросто. Биохимические генераторы, снабжавшие энергией процессор, прекратили работу в тот миг, когда сердце Сайкса перестало гнать по сосудам кровь, а батарея резерва почти истощилась за неделю. У меня мелькнуло в голове, что и это могло быть целью преступника, но я отогнал нелепую мысль. Если придется, эксперты в Центре Шайен, куда я отправлю тело, долотом расковыряют броневой череп, но доберутся физически до тридрайва. А информация, записанная на кластерных магнитах, не стирается.

Однако последние джоули терялись не напрасно. Получив сигнал извне, система попыталась выйти из мертвенного сна. Большая часть энергии терялась впустую, в попытках активировать аугмент-нейронные синапсы, но увечный без органической своей части, наполовину вышедший из строя процессор — работал.

«Код Ипсилон», — зазвучало у меня в ушах. И никаких пояснений — кому надо, тот поймет.

Блок представлялся мне чем-то вроде мембраны, перегородившей узкую трубу. Для пробы я швырнул в нее один из допусков нижнего уровня. Плотная ткань поглотила цепочку символов без следа, словно вода в колодце. Пожав плечами, я задал надкоманду «перебора паролей».

Интелтроны работают быстрее человеческого мозга. Пулеметная очередь ударила в резиноватую пленку, не причинив ей ни малейшего вреда. Программа самоуничтожения не запустилась, синие огни не заплясали по другую сторону мембраны, стирая данные терабайт за терабайтом — процессор распознал пароли как действующие, — но и доступа к скрытым в подсобном мозгу Сайкса данным я не получил. И это было очень странно. В моем сознательном распоряжении находились коды, способные подчинить воле своего носителя администрацию целой планеты (и помоги мне всевышний, если я не докажу потом, что в этом была необходимость…), но система требовала паролей более высокого уровня. Одного из трех вообще существующих «более высоких» уровней. Дальше — только биокодировка, запись на нейронах мозговой коры. Она не дешифруется в принципе, ее можно только уничтожить вместе с носителем… но объем информации, которую можно передать таким образом, сильно ограничен.

  30