Лёгкий, ненавязчивый романчик 
24 
Во-первых, Архан был действительно Великий Маг.
Во-вторых, разменяв седьмой век, Страшила растолстел и порядочно обленился. Поэтому те редкие деяния, которые он все же совершал, на черном фоне действий прочих колдунов выглядели почти что светло-серыми. Учитывая, что по-настоящему белых магов жители Запустенья никогда не видели, а потому и не верили в их существование, Архан Страшила был для них образцом и лучшим примером светлого и добропорядочного колдуна.
В-третьих же, Архан Страшила был коллекционером, причем коллекционером заядлым.
Из-за этой его страсти подвалы и жилые помещения замка каждые двести лет заполнялись всяческим хламом настолько, что угрожали выселить наружу самого хозяина. Тогда Архан со вздохом брался за магическую метлу и вышвыривал почти все собранное с таким трудом барахло наружу – исключительно затем, чтобы освободить место для следующей партии. Однако из самой главной своей “жемчужины” он не выбрасывал никогда и ничего.
“Жемчужиной” же архановой коллекции были чучела чудовищ.
Именно из-за этого он поселился в столь неудобном для жизни месте, как Запустенье, и именно в эту коллекцию он вкладывал большую часть своей души, времени и магических способностей.
Такого количества и разнообразия экспонатов, как у Страшилы, не было нигде в Мире. Коллекции Аллидзога из Перевернутого Замка или Чарда Гарфилда и близко рядом с ней не стояли.
Поэтому все мало-мальски разумные чудовища изо всех сил старались не появляться в окрестностях Муходола без крайней необходимости. Никогда ведь не известно наверняка, рассуждали они, имеется ли у Архана в коллекции соответствующий тебе экземпляр или еще нет?
А даже если и есть – выяснится этот факт до момента набивки чучела или уже после?
Те же из чудовищ, которые не обладали способностью воспроизвести подобные рассуждения, довольно быстро заканчивали свою карьеру либо в качестве очередного экспоната, либо, что в последнее время случалось куда чаще, на городской свалке, после того как разочарованный Архан выяснял, что по одному экземпляру представителя этой разновидности у него уже имеется и в основном фонде, и в резервном, и даже в предназначенном для обмена.
Короче, под властью Великого и Могучего Мага Архана Страшилы Муходол процветал, и все были довольны – кроме, разумеется, чудовищ, но их мнение никого не интересовало.
Итак, в самый разгар ярмарочного дня базарная площадь Муходола представляла собой беспорядочное скопище палаток, шатров, навесов и просто столов общим числом примерно в тыщу.
Толпа самых разнообразных существ вокруг них толкалась, пихалась, глазела, торговалась, а также занималась еще сотней дел, многие из которых вполне могли бы закончиться прямиком на новеньком, только вчера заново сколоченном муходольском эшафоте, если бы, конечно, три десятка так называемых стражей порядка занимались чем-нибудь, кроме мелкого вымогательства.
Но перед Шахом толпа расступалась.
Сам Шах совершенно искренне полагал, что кишащий вокруг базарный люд и нелюд шарахается в стороны исключительно из уважения к его геройскому виду. Ведь на нем были надеты новые сапоги из, страшно сказать, лосомордой кожи, на нем ярко блестела кольчуга из настоящей гномской стали, а из-за его плеча выглядывала рукоять его знаменитого меча. Именно так, по представлениям Шаха, и должен был выглядеть настоящий герой.
Однако он глубоко заблуждался. Настоящих героев на муходольской ярмарке было хоть пруд пруди, а уж одевавшихся “под героя” и вовсе не счесть. Настоящая причина оказываемой Шаху почести заключалась в огненно-рыжей кобыле, которую Шах вел в поводу.
Эту кобылу Шах приобрел вместе с головной болью, проснувшись на следующее утро после совершения своего очередного подвига. Местные жители, наперебой и взахлеб, бросились рассказывать Шаху о том, как он после десяти кувшинов вина выиграл эту кобылу, разрубив напополам здоровенный валун, и, выхлебав еще три кувшина, взгромоздился на нее, после чего бешеная тварь умчала его прочь и вернулась только под вечер – к превеликой радости местного дурачка, выигравшего благодаря Шаху целых семь томасов, поставив на кон всего два сребреника.
Учитывая то, что оборотень, ради которого нанимали Шаха, успел загрызть только трех человек, а кобыла с учетом покалеченных – двенадцать, трудно сказать, какой из подвигов произвел на местных жителей большее впечатление.
24 
