Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
142 
— Великий Лес…
Удар был оглушителен — и совершенно беззвучен. Вообще не осталось никаких звуков, только звон в ушах и захлебывающийся грохот крови у висков. И сам воздух застыл, словно пчела в янтаре — под ясным, без единого пятнышка, небом. Мы словно угодили в колоссальный глиняный сосуд, и гончар еще не остановил круг, облачные стены продолжали вращаться с немыслимой скоростью, вытягиваясь от земли до самых звезд…
— Сердце бури, — потрясенно выдохнул Аллан. — Я… Творец… сколько я мечтал пролететь сквозь него…
Я молча кивнула — сил говорить просто не было. Только смотреть, впитывать невероятное зрелище, пытаться запомнить каждый нюанс, оттенок, все, до мельчайших деталей. И пусть это все равно, что пытаться выпить водопад — я должна, я обязана хотя бы попытаться! Эти яркие, даже ярче, чем в Лесу, и такие крупные звезды, эти облачные стены, похожие на трибуны древнего амфитеатра, эти призрачно-зеленые горные вершины внизу, ажурный виадук через пропасть и сверкающая стальная нить… две нити, они с каждой секундой становились видны все четче, словно мы приближались к ним…
…или — без «словно»?!
— Аллан! Аллан!
Два или даже три бесценных мгновения сгинули впустую, пока лейтенант выпал из восторженного ступора. Ему хватило одного взгляда, чтобы осознать опасность — выкрикнув что-то про «нисходящий поток», он рванулся к штурвалу… позабыв про меня и бушлат. Катер накренился, четвероногое и двухголовое существо попыталось уцепиться за что-нибудь, встать — слишком поздно! Мимо промелькнул сверкающий изумруд вершины, кривое и приземистое дерево, вцепившееся корнями в камни — а затем катер с размаху врезался в горный склон!
Глава 21
В которой инспектор Грин не смеется.
Больно.
Казалось, ныли даже кости, от локтя и выше. И зубы. И не осталось больше сил.
Сколько прошло уже времени? Час, два, три? Я не знала, весь мир для меня сконцентрировался в кожаном ремне на запястьях. У тюремщиков не нашлось оков, подходящих под узкую кость Перворожденных и к потолочной цепи меня подвесили на ременной стяжке. Полоска кожи была широкой, толстой… омерзительной на вкус — но я грызла ее с упорством, достойным лучших кулинарных шедевров. Пока не обвисла, плача от бессилия, боли…
…и отчаяния.
Мы не смогли остановить извержение вулкана. И притормозить хоть на малость. Наоборот, от наших действий он пробудился прежде срока — и вот-вот захлестнет все вокруг огненным потоком. Воображение рисовало картины, одну за другой: наспех возводимые баррикады, булыжники мостовой, вдруг обретшие способность летать, цепи солдат, тугие белые клубы винтовочных залпов, зарево горящих кварталов и черные тени воздушных кораблей над ними — я видела их сквозь дурацкую стену с потемневшими обоями. Сразу за ней, в соседней комнате, стояли большие напольные часы, очень громкие — тик-так, тик-так, тик-так, ТИК! ТАК! В каждом щелчке мне слышалась уверенная поступь Ангела Смерти. Он приближался уверенно, не таясь… а все, что я сейчас могла — снова и снова перебирать в памяти события последних часов.
Нам безумно повезло с крушением, сказал тогда О'Шиннах. Мы отделались лишь очередной порцией ушибов и ссадин — и успели добежать вниз по склону к мосту, прежде чем упустившая добычу буря с утроенной яростью обрушилась на горы. Но мы бежали не зря. Простая логическая цепочка, как сказал опять-таки Аллан: только гномы могли проложить сквозь горы столь идеально прямую дорогу и только гномы умеют строить эти ажурные и потрясающе прочные мосты. А где хороший гномский мост, там и следящий за ним тролль или хотя бы человек.
Лейтенант оказался прав — у моста и впрямь притулился к скале домик обходчика. Неказистый с виду, он был выстроен со все той же гномской основательностью. И в нем имелись крепкие стены, печка, горячий отвар из горных трав и широкий лежак. А главное: целая гора восхитительно теплой и мягкой овчины, в которую можно зарыться, прислушаться к разочарованному вою ветра за окном и, наконец, отпустить себя — на все полтора с довеском часа, которые, по словам хозяина домика, оставались до прохода утреннего экспресса из Гленума.
Когда же проводник экспресса — слегка побелевший при виде жетона Ночной Гвардии — распахнул перед нами дверь пустующего купе первого класса, я решила, что холодная полоса в моей жизни наконец-то закончилась! Для полного счастья мне сейчас не хватало лишь ванны и комплекта чистой одежды. Но хотя бы я смогла выспа-а-аться…
142 
