Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
57 
Впрочем, моя собственная одежда была еще хуже. Костюм заношен. Края рукавов засалились. И пиджак, и брюки болтались, как на вешалке; отсидка в тюрьме обошлась мне в двенадцать килограммов живого веса, а за три года последующей жизни на воле я так и не прибавил мяса на костях.
Белый Свитер выглядел иначе, нежели два его друга, – олицетворял собой более продвинутый, современный тип бандита: отовсюду выпирали мускулы, красноречиво маячили коричневые, растрескавшиеся, ороговевшие костяшки кулаков, близко знакомые с боксерским мешком. В руке зажата никак не сигарета, а баночка энергетического напитка.
При знакомстве, два часа назад, все они назвали свои имена. Но я сразу выбросил их из головы. Я плохо запоминаю фамилии и цифры. Профессиональный недостаток репортера: веселый рыцарь чернильниц всю фактуру записывает в блокнот, забивать себе ею голову – совершенно незачем. Вдобавок весь тяжелый, нервный и длинный разговор был столь важен для меня, что еще со вчерашнего вечера, готовясь морально и физически, я погрузился в подобие прострации. Совершенно отрешился от деталей. Забыл поесть и вечером, и с утра. Волновался.
Встреча с Михаилом должна была повернуть всю мою судьбу в лучшее русло. Я ждал ее три года. Я собирался полностью, без остатка, сконцентрироваться на диалоге. Мобилизовать сто процентов интеллекта для доказательства своей правоты.
Все три года я потратил на поиски бывшего босса, сбежавшего с моими (нашими) деньгами.
Босс грамотно прятался, но был найден в столице Белоруссии – Минске. К тому времени он сделался крайне положительным гражданином, владельцем парикмахерского салона. Московский банкир-миллионщик теперь стал минским куафером.
– ...и все это время он у меня воровал,– подал голос Михаил, дотоле бессловесно и уныло сидящий в углу обширного дивана.
Вдруг, в два легких шага, приблизившись, человек в белом коротко размахнулся и разбил об голову моего бывшего босса сотовый телефон.
Удар получился скорее символическим. Однако аппаратик развалился. Посыпались части корпуса и какие-то микросхемы.
Михаил терпеливо снес насилие.
– Ты хоть понимаешь, что ты натворил? – с нажимом спросил Белый Свитер, игнорируя высказывание Михаила о моем воровстве. – Ты знаешь, как называется то, что ты сделал? А? Или не понимаешь? Что? Нечего сказать, да?
Михаил не произнес ни слова.
– Подождите,– негромко сказал второй человек с гримасой легкой досады на костистом лице. – Не надо так. По-хорошему надо...
– По-нормальному! – возразил человек в свитере.
– По-нормальному – за такое на куски попилить мало! – эмоционально высказался третий участник дискуссии. – Человек с ним работал! В тюрьму за него пошел! Здоровье там оставил! Все сделал! И что в ответ? Роги?
– А что у тебя со здоровьем? – поинтересовался Белый Свитер, повернувшись ко мне и смерив меня с ног до головы заинтересованным взглядом.
– Не жалуюсь,– хмуро ответил я.
– Скажи как есть.
– Ну, три зуба оставил, плюс – сколиоз. Переболел менингитом. И, естественно, палочка Коха...
– Естественно,– согласился обладатель костистого лица. Третий тоже кивнул, понимая, о чем речь.
– Я тоже отсидел в тюрьме,– вдруг тихо заметил Михаил.
Мы, все четверо, засмеялись. Костистый повернулся к Михаилу:
– Где? В какой? Месяц в «Лефортово» – это что, отсидел? Слышь, о чем ты, друг? Ты больше никогда никому такого не говори! «Лефортово»! Тоже мне, тюрьма!
– Кстати,– спросил Третий,– а что ты там говорил насчет «воровал»?
– У меня есть документы,– срывающимся голосом произнес Михаил. – Из них, типа, можно понять, что Андрей... подворовывал. Из нашего собственного, типа, бизнеса... Лично для себя... Именно поэтому я ничего ему не отдал.
Сбиваясь и путаясь, потея и запинаясь, мой бывший друг уже пытался рассказать здесь эту историю. Неизвестно, когда он ее придумал. Может быть, три года назад. Или, наоборот, вчера – в ночь перед разговором.
– Знаешь, куда надо засунуть твои документы? – спросил человек в белом свитере.
– Не будем грубиянами,– дружелюбно провозгласил Костистый. – Незачем. У нас же не разборка, в конце концов. А чисто дружеский разговор.
Миша стряхнул куски пластмассы с ушей и шеи.
– Андрей крал мои деньги,– упрямо повторил он.
– Ладно, пусть ты прав, – произнес Костистый, и по тону и тембру высказанного сразу стало ясно, что он – человек большого терпения. – Пусть ты прав! Пусть Андрей у тебя воровал. Много украл?
57 
