очень нудно 
7 
Хотя, когда я вечером забирался в палатку, был вроде бы практически трезв. По крайней мере, шел сам, без поддержки жены. Ой, жена! А я смотрел на танцующих испанок, как холостяк. Поворачиваюсь, морщась от боли, и осматриваюсь. Слава богу, сосед усат, так что совесть моя чиста. Но башка трещит. Но вставать надо. Ну почему по утрам так холодно? Медленно и плавно, чтобы не расплескать, вылезаю из-под одеяла, натягиваю одежду и, не обуваясь, выползаю наружу.
Солнце только-только встало и висит над самым горизонтом большим красным помидором. На траве – обильная роса, в долине туман. Часовой под грибком (первое, что мы соорудили, расположившись лагерем) то ли медитирует, то ли спит с открытыми глазами. Пардон, часовая. Застегиваю куртку на все пуговицы, надеваю кепи и строевым шагом следую в направлении столба с буквами M и F.
Оправившись и вымыв руки, обхожу лагерь по периметру. Траву мы еще не вытоптали, и она приятно холодит босые ноги. Солнце поднялось, значит, до подъема недолго и спать смысла уже нет. Восстанавливаю в памяти события… Вчера вечером мы в узком кругу вожатых отпраздновали основание лагеря. Перед этим ужинали, укладывали ребят спать, ставили палатки и вообще обустраивались. Еще раньше был пеший переход, короткий, на полдня, но трудный, потому что в гору да по тропе, где повозкам не проехать, так что палатки и еду везли во вьюках. Ребята, однако, уже втянулись, шли бодро, даже младшие. Не то что в первые дни, когда к привалу повозки были завалены мочилами[11], пардон, рюкзаками.
Погуляли вчера, конечно, хорошо. Разожгли костер, пели под гитару, плясали, сначала все, потом, уложив младших, старший отряд и вожатые. Даже удивительно, откуда силы берутся. Хотя регулярные упражнения, конечно, себя оказывают. У нас на химкомбинате имени монаха Бертольда Шварца сильная самодеятельность. Тоже своего рода ирония судьбы – можно сказать, строим коммунизм в одном отдельно взятом поселке во враждебном феодальном окружении. Хотя, с другой стороны, – разве не так поступал Дюпон на своих пороховых заводах? Специфика производства диктует. Даже вице-король понимает: человек, работающий со взрывчаткой, должен быть здоров душевно, доволен жизнью и лоялен правительству. «Пороховой заговор» те, кому надо, помнят, хоть и было это давно и в Англии. Плюс соображения секретности и безопасности. Вот и получается, что завод и рабочий поселок фактически экстерриториальны.
Но и люди у нас подобрались замечательные. Отбираем, конечно, кандидатов внимательно, к тому же трусы и нытики сами на опасное производство не пойдут, но и коллектив уже сложился, и определенные традиции. Например, танцы каждый вечер. На первый взгляд – баловство и расточительство, если у работника после смены есть силы на развлечения, значит, он на работе не выкладывается. А с другой стороны, постой-ка целый день над баком, который может взорваться, да так, что не то что костей – пепла не соберут. После такого душа требует нажраться в хлам или еще как оттянуться, порадоваться, что еще один день прожил. А пьянство у нас не поощряется. Вот и собираемся вечерами, если погода позволяет, у Дома культуры, а если не позволяет – в нем, и отплясываем до упаду.
И что интересно, внешне креолки не очень. Лица грубые, ноги волосатые, вообще не эталон женской красоты. Но когда выходят в круг, поводят плечами и помахивают подолом – мужчины падают штабелями, не переставая отбивать темп ладонями. Зимой мы так потеряли бригаду аппаратчиц в полном составе: за два месяца все оказались беременными и были переведены на легкие и безопасные работы.
Из палатки выбирается Мигель – универсальный солдат. Точнее, отставной сержант, действующий пионервожатый, вахтер, дьякон, а конкретно сейчас – трубач. Молча салютует мне рукой и идет к стратегически важному столбу. Я возвращаюсь к палатке и вытаскиваю из тамбура деревянный ящичек с хронометром (часовой механизм артефактный, а вот циферблат и корпус сделаны нашими руками). Что он, что походные солнечные часы, которые мы вкопали рядом с грибком часового, показывают, что через полчаса подъем. Иду к женской палатке и деликатно стучу по шесту – поварихам надо вставать заранее, да и вожатым хорошо бы иметь запас времени, чтобы продрать глаза. Ноль внимания. Ладно, сони, есть у меня для вас спецсредство. Начинаю дергать за завязки входа. Бумс! Ну, зачем же котелок кидать?! Он ведь и помяться может! Затем хорошо спевшийся дуэт осыпает меня цветистыми испанскими проклятиями и угрозами. Ладно, ладно, соловушки, я же вас будил, а не подглядывать лез.
7 
